Королевская кобра - [21]

В тот день, когда Пратима объявила, что сама нанесет мехенди той, у кого будет самый аккуратный и красивый рисунок, я оказалась лучшей. Но слишком старательно подруга отводила глаза, отдавая дощечку учительнице, чтобы поверить, что все произошло случайно.

Я горько вздохнула, сожалея о ее неосмотрительности, ведь она так хотела вырваться отсюда. А служанке вряд ли удастся обратить на себя внимание знатного господина.

– Она встала раньше всех, уже искупалась и отправилась в храм, – соврала я, глядя прямо в еще больше округлившиеся от предчувствия разоблачения глаза Ратны.

Распихивая девочек, Ратна побежала к храму, а я думала как же все объяснить наставникам, ведь противная девчонка наверняка обратит их внимание на отсутствие одной из самых прилежных учениц.

Вдруг из темноты вынырнула тонкая рука и ухватила меня за запястье.

Сердце застряло и сжалось где-то в горле, а на лбу выступил холодный пот. От ужаса я не могла ни кричать, ни дышать. Ноги вросли в каменные плиты и отказывались двигаться.

– Помоги мне, – в хриплом шепоте прозвучали знакомые нотки, а следом на меня упала бледная Малати.

– Что случилось? – стараясь, чтобы не услышали, воскликнула я и, поддерживая, отвела подругу подальше от факелов и любопытных глаз, под покров густой тени.

– Все потом. Сейчас помоги мне привести себя в порядок, – цеплялись за меня ее горячие пальцы.

А я тем временем обтирала концом дупатты мокрое от пота лицо подруги и чувствовала ее прерывающееся дыхание.

– Ратна уже заметила твое отсутствие во время купания и скорее всего постарается обратить на это внимание старших. Пойдем быстрее, нельзя опаздывать на молитву, – торопливо говорила я, приглаживая ее растрепанные кудряшки.

– Да, пошли, – выдохнула Малати и, продолжая за меня цепляться, похромала по коридору.

Мы двигались от одного отбрасываемого факелом маслянисто-желтого пятна до другого. Звонкие голоса возбужденных предстоящим празднеством девочек, множась, гулко отражались от сводов, и я не рискнула задавать Малати вопросы.

– Смотрите! Ее не было в общей комнате и в купальнях тоже. Не удивлюсь, если она уходила в город, – мы вошли в храм и увидели Ратну. Она стояла около Пратимы и тыкала в нас пальцем. Круглые щеки Ратны блестели от удовольствия, а из-за того, что верхняя губа была короче, кончик вздернутого носа двигался, словно подтверждая слова хозяйки. Никогда еще она не казалась мне такой неприятной, как сейчас.

– Вот ослица! Кто ее за язык тянет! – проворчала подруга и постаралась встать ровнее под суровым взглядом приближающейся наставницы. – Сама себе прокладывает путь к поясу Кали, – и тут же приняла самый невинный вид, а я посмотрела на жутковатый атрибут из отрубленных рук, красующийся на бедрах богини.

– Малати-джи, не снизойдете ли вы до пояснения, где вы были, когда ваши подруги очищали тело перед молитвой?

– Я волновалась перед шествием и мне не спалось, поэтому, чтобы не будить остальных, вышла во двор и повторяла танец. Потом пошла в купальни, – подруга низко склонила голову, выражая раскаяние и скрывая за рассыпавшимися волосами все еще пунцовые щеки. – Не хотела раньше всех появляться в храме. Поэтому ждала здесь. В коридоре.

– Да, Малати меня предупредила, и мы здесь встретились, – поторопилась я ее поддержать, потому что Пратима продолжала пристально нас рассматривать и в ее взгляде не было капли доверия.

– Нейса, Малати, я знаю, что вы мне лжете. Но поскольку мне это нечем подтвердить, а вы поддерживаете друг друга, то я сделаю вид, что поверила. Но не думайте, что и дальше сможете всех дурачить. Я буду наблюдать за вами. А с тобой поговорим отдельно! – Пратима развернулась и сурово посмотрела на надувшую губы Ратну. – Сейчас приступайте к молитве.

Мы сложили руки и подпевали мантрам священника.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что Ратна идет к поясу Кали? – спросила я у Малати, когда убедилась, что на нас никто не обращает внимания.

– Ты разве не знала? – из под полуопущенных в молитве ресниц, блеснули черные глаза. – Это же цикл реинкарнаций, а руки обозначают, что мы своими руками творим карму. Вот и Ратна сама создает себе карму и запускает начало реинкарнаций. – Не отвлекайся, – одернула она меня. – Сегодня ее праздник. Не стоит гневить мать, – и снова погрузилась в молитву.

По ее окончанию Пратима увела нас готовиться к празднику, но прежде чем раздать коробочки с краской, наряды и украшения, велела замолчать и послушать.

– Девочки, – она обвела нас пристальным взглядом. – Кое что из того, что сегодня произошло, вызвало у меня крайнее недовольство.

Пратима помолчала, а Ратна многозначительно посмотрела на меня и Малати.

– Не будем сейчас говорить, что некоторые из вас осмелились мне лгать. Хоть ложь и была произнесена в защиту подруги, но Кали отвергает любой обман и, конечно же, такое поведение недопустимо, какими бы причинами оно ни было продиктовано, – она снова замолчала.

Я практически не дышала, ожидая, когда наставница озвучит наказание. В горле встал тугой комок, во рту пересохло, а руки мелко дрожали. Я тряхнула головой, сожалея, что волосы еще недостаточно отросли и не могут скрыть пылающие щеки. Глаза чесались, в носу щекотало, слезы уже готовы были появиться, чтобы обличить перед всеми обманщицу, но почувствовала, как в ладонь скользнули тонкие пальцы Малати, слегка пожали, и смогла сдержать предательскую влагу.