Королева Жанна. Книги 1-3 - [176]

— Вы — командир этой шайки?

— Какого дьявола? — поднялся капитан. — Я кавалер анк-Фтес, всецело к вашим услугам.

Он отвел книзу дуло пистолета и смотрел в расширенные глаза юноши. Тот принялся бешено тыкать стволом в столешницу:

— Что здесь?.. Разбой… насилие… Вы ответите… вы не дворянин… вы негодяй… как вы смеете…

Кавалер анк-Фтес постучал ногтями по эфесу меча.

— Я не знаю вас, но, будь вы хоть апостолом Павлом… — достойно начал он и не кончил: юноша бросил пистолет и резко согнулся. Его стошнило прямо в камин. Тогда второй приезжий смог наконец вмешаться:

— Мы эмиссары Лиги, посланные лично Принцепсом. Мое имя виконт Баркелон, а это маркиз Гриэльс, — указал он на юношу. — Извините его, капитан, он погорячился.

— Черт меня возьми… — снова начал было капитан.

— Оставим это, — нетерпеливо перебил Баркелон. — Извольте прочесть наши полномочия.

Кавалер анк-Фтес взял бумагу и стал читать, не приглашая приезжих садиться. Маркиз Гриэльс безвольно привалился лбом к очагу. Баркелон спокойно ждал. Лейтенант, кинувшийся было на помощь своему командиру, тоже стоял неподвижно, готовый прыгнуть на кого понадобится. Снова стало тише, и снова из флигеля донеслись стоны женщины: а-а, а-а, о-оо… а-а, а-а, о-оо… Несомненно, слышал их и маркиз Гриэльс. Капитан нарочно делал вид, что читает: пусть послушает этот сопляк…

Наконец он сложил лист и протянул Баркелону:

— Прошу садиться, господа… Муал, крикните фельдфебеля. Пусть дадут вина, да и поесть нам тоже не помешает.

Лейтенант крикнул в разбитое окно:

— Эрм!

Со двора ответили:

— Повремените, сударь, он занят! — Эти слова были покрыты хохотом. Женщина во флигеле внезапно испустила страшный крик, потом снова принялась механически стонать. Маркиз Гриэльс передернулся у камина Баркелон сказал:

— Дисциплина у вас плохая, кавалер анк-Фтес.

К этому человеку капитан почувствовал нечто вроде симпатии и соизволил объясниться:

— У меня не регулярный батальон… Мои люди ежеминутно рискуют жизнью в этом чертовом краю.

Женщина стонала. Баркелон деловито спросил:

— Известно ли вам что-нибудь о «Детях Вифлеема»?

— Впервые слышу, — ответил капитан. — Кто это такие?

— Тоже приверженцы Лиги, но вам лучше не встречаться с ними. Если вы сунетесь дальше на север, вас просто перебьют.

— Объясните же, черт возьми, в чем дело!

— «Дети Вифлеема» — это ополчение из Торна. Они поклялись вырезать вольные отряды, которые разбойничают и убивают…

— Но, но, но… Мы насаждаем власть Лиги…

Женщина стонала.

— Возможно, сударь, по-вашему это называется так. Но они видят только трупы и пепелища, и потому их не интересуют ваши высокие цели. Советую вам поскорее отвести свой отряд в Мрежоль.

— Честно говоря, сударь, мне хочется наплевать на ваш совет, — сказал капитан. Маркиз Гриэльс при этих словах опять передернулся, но смолчал. Баркелон достал еще одну бумагу.

— Я хотел дать вам совет, как дворянину, но с прискорбием вижу, что вы понимаете только язык приказа. Вот подпись герцога Фрама. Намерены вы подчиняться его приказанию?

Капитан поскреб в бороде.

— Это что же за свобода благородному дворянству? Приказывают, как простым кнехтам…

— Свобода впереди, — холодно сказал Баркелон. — Теперь началась только война за свободу, а война требует порядка. Если вы считаете себя на службе Принцепсу — извольте подчиняться его приказам. Если же нет — вы действуете как разбойник, и поступлено с вами будет, как с разбойником. Благодарю за прием. Идемте, маркиз.

Баркелон взял под руку маркиза Гриэльса и повел его к двери. Кавалер анк-Фтес стоял в раздумье. Из флигеля все еще доносилось: а-а, а-а, о-оо… а-а, а-а, о-оо…

Лейтенант Муал следил за приезжими через разбитое окно.

— Может, перестрелять их? С ними всего десять всадников…

— Не надо, — рассеянно ответил капитан и вдруг заорал: — Да прикончите вы эту бабу, Муал, мне надоело это вытье!

— И тут опоздали, — констатировал Баркелон.

В серенькое низкое небо клубами валил черный дым. Уже издали слышны были крики. Баркелон и Гриэльс пустили коней галопом, проскочили горящий дом и вылетели на площадь, к колодцу. Здесь лежало несколько трупов, снег был встолчен, перемешан с кровью и конским навозом. У самого колодца, пронзительно вопя, каталась по снегу голая женщина, прижимая руки к кровавым ямам на груди, словно желая остановить бьющую струями кровь. Перед всадниками мелькали сбившиеся в колтун светлые волосы, распяленный в крике рот и вымазанные грязью полные ноги. Отрезанные груди ее лежали на крышке колодца.

Баркелон вынул пистолет и выстрелил ей в голову. Женщина выгнулась дугой, захрипела и утихла, уткнувшись в снег.

— Зачем вы это сделали? — бескровными губами спросил маркиз Гриэльс.

— Я прекратил ее мучения. Это все, что можно было для нее сделать.

— Но ее можно было бы расспросить…

— О! Браво, маркиз, — сказал Баркелон. — Я не подумал об этом. Впрочем, вряд ли она способна была бы отвечать… Господа! — приказал он гвардейцам. — Проскачите по деревне и узнайте, не осталось ли кого в живых!

Гвардейцы ускакали. Маркиз Гриэльс смотрел в серое небо.

Ночь они провели в лесу. После встречи с вольным отрядом маркиз Гриэльс не захотел заезжать в Лер, и они поехали прямо, рассчитывая найти какую-нибудь мызу или трактир. Первая мыза по торнской дороге оказалась разграбленной, но дом стоял почему-то не подожженный, и Баркелон предложил зайти внутрь и посмотреть, нельзя ли там хоть как-нибудь переночевать. Они вошли вместе с маркизом Гриэльсом и при свете смоляного факела увидели трупы: в горнице лежала вся семья. Маркиз Гриэльс, как безумный, выбежал вон, но на этот раз ему удалось совладать с тошнотой.