Королева Жанна. Книги 1-3 - [159]

— Возьмите девчонку и старуху, — распорядился Горн.

А в палаццо Паллавичино все еще звучала музыка и шумели ряженые. Свитские «черти», покинутые своим главой, веселились, как могли. Один Гуарнери неприкаянно бродил по залам и кусал губы.

Наконец он не выдержал и обратился к маркизу Паллавичино.

— Не находите ли вы странным, ваше сиятельство, что полковник Горн со своим монахом исчезли в то же время, что и граф Респиги?

— Разве графа Горна нет? — удивился Паллавичино — Я как-то не заметил… — Он осмотрелся и вдруг воскликнул: — У вас плохое зрение, синьор Гуарнери вот граф Горн!

Гуарнери обернулся и увидел Горна Монаха с ним не было.

— Где же ваша мрачная тень, граф? — любезно спросил маркиз Паллавичино.

— Увы, маркиз, он сбежал, — ответил Горн. — Увидев нагую Венеру, он вырвался от меня, хотя я и держал его. Вот, видите, — Горн показал разорванный рукав.

— Какая жалость, — сказал маркиз Паллавичино. — Вы лишили себя лавров победителя в спорах о лучшем костюме вечера, Граф Респиги, видите ли, утверждал, что монах является частью вашего маскарадного костюма…

— Остроумие графа Респиги всегда восхищало меня, — сказал Горн. — Его догадка была верна. Но, поскольку лавров мне уже не снискать, я прошу простить мне, что я оставлю ваш великолепный праздник. Итак, я свидетельствую вам мое почтение.

Горн церемонно поклонился, жестом подозвал своего адъютанта и вышел.

Этот эпизод успокоил Гуарнери. Уже под утро он беззаботно возвращался к себе В последнем переулке перед его домом путь ему преградили выступившие из мрака телогреи.

— Ни звука, синьор Гуарнери, — сказал офицер. — Именем королевы я арестую вас за государственную измену.

Новый день — пятнадцатое ноября — медленно занимался над миром. Спал Толет, наплакавшись за день, спала и Генуя, наплясавшись и нахохотавшись за ночь. В Генуе, впрочем, спали не все. В Толете тоже не все спали: в западной кордегардии Аскалера желтели волчьи глаза караульных свечей, в камине потрескивали дрова — но обогреть это огромное помещение было все равно невозможно. У стола стоял Грипсолейль, дыша на руки. Ди Маро шевелил кочергой угли; на плаще его тускло светились лейтенантские галуны. Мушкетеры неплохо выпили за упокой души сиятельного принца Отена, и сейчас, перед рассветом, их отчаянно клонило в сон.

— Кончина великого человека влечет за собою необъяснимые последствия, — говорил Грипсолейль. — Вы посмотрите: вдруг исчезает неизвестно куда наш дорогой командир, лейтенант Алеандро де Бразе. С ним исчезают Макгирт и Анчпен, оба довольно нудные ребята, но отличные бойцы, этого у них не отнимешь. Зачем, почему — не понимаю даже я. Кто-нибудь понимает?

Грипсолейль подождал ответа, не дождался и продолжал:

— Мне понятно только одно: раз ди Маро получил галуны, значит, наш лейтенант больше к нам не вернется. Он полетел наверх или вниз. Скорее наверх — ему не за что лететь вниз, да еще прихватив с собой двоих наших. Почему галуны получил ди Маро, а не я, скажем, — это мне тоже понятно… Лейтенант, вы не спите?

— Нет, — хмуро отозвался ди Маро. Тон его показывал, что он не слушает Грипсолейля, а думает о своем.

— А вот еще одно обстоятельство, — снова заговорил Грипсолейль. — Представьте, господа: позавчера… или третьего дня… в общем, хорошо помню, что одиннадцатого, после караула, встречаю я на улице господина Монира, ну, помните этого хиляка из красных колетов, мерзкий такой тип. При меховом плаще, при кирасе, и сзади два солдата несут какое-то его барахло. Венгерский князь, да и только! Что с вами, Монир? — спрашиваю его, уж не наследство ли вы получили? Так пойдемте, говорю, скорее выпьем, тут недалеко можно получить вот такой коньяк! Он преучтиво ответил мне: да, сударь, я воистину получил наследство, но ах, выпить с вами, говорит, не могу, я должен ехать в Сепеток, вступить в права… Меня ждут там как можно скорее, ах, до свидания! Ну, что вы на это скажете, господа?

— В Сепетоке? — обернулся ди Маро. — На самом севере? Но я отлично помню, как он похвалялся древностью своего рода, происходящего из Тразимена…

— Это еще не так плохо, — сказал Грипсолейль. — Можно получить наследство и в Сепетоке. Но почему он получает его именно на другой день после убийства Вильбуа?

— Пора сменять караулы, — сказал ди Маро и встал.

Глава XXXIV ВОЛКИ ВО ВЕКИ ВЕКОВ

Motto: Я, князь Вернер фон Веслинген, вождь большой шайки, враг Бога, милосердия и справедливости.

Рыцарский девиз

Как только стало известно о смерти принца Отенского, Лига Голубого сердца собралась в замке Фтирт на экстренное заседание. Рассевшись в кабинете Уэрты, лигеры поджидали вождя. Настроение было повышенно-возбужденное; Кейлембар, сидя в стороне от всех, позевывал в кулак.

Герцог Фрам появился с необычной для него театральностью: он был в блестящих латах и держал в руке пылающий факел.

Все невольно встали, глядя на его лицо и на факел, извергающий клубы черного дыма.

— Господа, — возвестил герцог Фрам, — очень кстати, что все мы вместе. Получено неприятное известие: граф Респиги арестован.

Послышалось общее «о-о-о». Генерал Уэрта скорчил болезненную гримасу. Старый барон Респиги медленно поднес руки к вискам. Присутствующий здесь же фригийский посланник граф Марче инстинктивно потянулся за шляпой. Один Кейлембар, сардонически подняв бровь, привычно заправил в рот бороду.