Королева Виктория - [10]
Вступив в брак с обедневшим 32-летним принцем Эрнестом Кристианом Чарльзом Гогенлоэ-Лангенбургским, принцесса Феодора уехала вместе с ним в его огромный и неуютный замок Лангенбург, оставив Викторию наедине со своими ста тридцатью двумя деревянными куклами. Это были небольшие деревянные куклы, которых Виктория и Луиза собственноручно раскрасили, нарядили в костюмы исторических персонажей и театральных героев, а их перечень внесли в специальную тетрадь.
Мать Виктории тоже страдала от одиночества. С трудом преодолев первый шок от внезапной смерти мужа, она оставила вокруг себя лишь нескольких самых близких людей, которыми была, по словам леди Грэнвилл, «чрезвычайно великодушна», дружественна и обходительна. Однако при этом по ее же словам, ощущала себя покинутой всеми и беспомощной в стране, которую так и не признала своей и языком которой так и не овладела. Словом, она чувствовала себя очень неуютно и называла «старой гусыней».
При этом она прекрасно понимала, что, будучи немкой, не пользуется любовью в этой чуждой стране, а в качестве вдовы герцога Кентского и матери принцессы Виктории вызывает недовольство со стороны герцога Кларенского, ставшего законным наследником королевского трона в 1827 г., после смерти своего старшего брата герцога Йоркского. Не проявлял никаких симпатий к ней и сам король Англии Георг IV. Когда премьер-министр предложил королю рассмотреть вопрос о выделении определенного жалованья оставшейся без отца принцессе Виктории, тот сразу же заявил, что даже и не подумает этого сделать. Дескать, ее дядя Леопольд достаточно богатый человек, чтобы позаботиться о безбедном существовании своей племянницы и ее матери. Именно поэтому герцогиня вынуждена была обратиться за помощью к банкиру Томасу Куттсу и взять у него взаймы шесть тысяч фунтов стерлингов. Позже, однако, правительство предложило ей ежегодное жалованье в размере четырех тысяч фунтов, но герцогиня вначале отказалась от него, поскольку и это же время принц Георг Камберлендский, кузен принцессы Виктории и сын скандально известного своей дурной репутацией герцога Камберлендского, предложил ей гораздо большую сумму — шесть тысяч фунтов. Тогда правительство подняло сумму ежегодного жалованья до шести тысяч, и она приняла это предложение.
Тогда же принц Леопольд заверил ее, что впредь будет выплачивать ей три тысячи фунтов в год; это известие вызвало у герцогини Кентской противоречивые чувства. Сначала она хотела было отказаться от его помощи, но потом все же согласилась с этим, так как оказалась в долгах. Но даже после этого с недоверием относилась к своему брату, который вызывал у нее чувство раздражения своей «медлительностью, неуверенностью в себе» и в особенности далеко не безупречным поведением.
Принц Леопольд действительно был занят личными делим и, не вызывавшими восторга не только у сестры, но и у других членов семьи. Его упрекали в неразборчивых связях и беспорядочном удовлетворении сексуальных потребностей. После длинной череды случайных женщин он влюбился в немецкую актрису, которая была удивительно похожа на умершую Шарлотту. Он привез ее в Англию и поселился с ней в «Пустынном, уединенном и мрачном» домике на территории Клэрмонт-Парка, где часами таращил на нее влюбленные глаза, в то время как она читала ему вслух или собирала серебро с его военных эполет, чтобы сделать из него супницу. Кроме того, принц Леопольд оказался вовлеченным в династические интриги европейского масштаба. Ему предложили занять трон короля Греции, когда эта страна добилась в 1830 г. долгожданного освобождения от турецкого господства. После долгих и мучительных колебаний принц отклонил это предложение, однако два года спустя после столь же долгих и мучительных размышлений он согласился принять корону короля Бельгии, если она отделится от Голландии. А на следующий год он женился на принцессе Луизе, дочери французского короля Луи Филиппа.
Перед тем как отправиться в Брюссель, Леопольд добровольно отказался от щедрого жалованья в размере 50 тысяч фунтов, которое он ежегодно получал после женитьбы на принцессе Шарлотте. Этот жест был с благодарностью принят и надлежащим образом оценен, правда, потом радость поэтому поводу несколько омрачилась из-за того, что Леопольд решил удержать около 20 тысяч на покрытие всевозможных расходов и на содержание Клэрмонта.
Принцесса Виктория была чрезвычайно огорчена предстоящей разлукой с дядюшкой Леопольдом. Ведь он сделал все возможное, чтобы заменить ей отца, которого она даже не помнила. Она действительно любила дядю и восторгалась им, несмотря на его сумасбродный характер и поразительную нерешительность, «Слышать, что дядюшка Леопольд говорит обо мне, — вспоминала она позже, — все равно что прочитать очень интересную и в высшей степени поучительную книгу». Он был для нее первым из всех немногочисленных и умудренных опытом мужчин, на которых она могла положиться в течение всей своей жизни. Именно они помогали ей словом и делом, подбадривая в тяжелые минуты жизни. Что же до ее матери, то она отнеслась к предстоящему отъезду брата на континент почти равнодушно. Со всеми своими бедами, несчастьями, горестями и радостями она предпочитала обращаться не к брату, а к Джону Конрою, верному и преданному конюшему своего покойного мужа.
