Королева викингов - [213]

Она легла навзничь. Тень вырвалась на свободу.

Несколько звезд проглядывали сквозь подгоняемые ветром тучи. Земля внизу была беспросветно черна. Тускло блеснуло огромное озеро Венерн, какие-то другие воды, но скоро они скрылись из виду, а Гуннхильд неслась на северо-восток. Не думая, она нашла море, светлый лист под небом, которое было здесь чистым, полным звезд; на востоке чуть угадывалась светлая полоса.

Возле берега на якоре стояло судно, дожидавшееся рассвета. Тень устремилась к нему. Хотя Гуннхильд никогда не видела Астрид, она знала и ее, и ее младенца и знала, что ей теперь нужно было сделать.

Хокон Старый отправил ее на хорошо оснащенном кнарре, направлявшемся в Хольмгард с товарами для торговли. Ее приемный отец Торольв Вшивобородый со своим младшим сыном тоже отправился в путь, чтобы благополучно доставить воспитанницу ее брату. Она и дети спали под пологом, вроде палатки, устроенным для них в форпике. Тень скользнула сквозь парусину, увидела слабую улыбку на губах спящей женщины, и отлетела прочь.

Она нашла низкий эстонский берег. Народ на фермах уже начинал просыпаться. Пробудилась и команда с длинного корабля, сошедшая для ночевки на сушу. Это были в большинстве эстонцы, приземистые коренастые люди с высоким скулами и раскосыми глазами, но светлой кожей и волосами. Один из них, судя по поведению, был кормчим. Тень скользнула в его голову.

Гуннхильд не знала языка, на котором он разговаривал. Он во многом напоминал тот, на котором говорили в южном Финнмёрке, где люди того же племени — норвежцы называли их кваенами — расчищали и пахали землю, вытесняя финнов, разводивших северных оленей, на север, в дикие места. Эстланд платил Хольмгарду дань, но во всем остальном был независим от него. Эти люди были бродячими викингами.

Кормчий, как и некоторые другие из его команды, мог говорить и по-норвежски. Его звали Клеркон. Тень что-то шептала в его голове, направляя мысли. Он вдруг встревожился, стал беспокойным, заходил взад-вперед, поглядел на ранних чаек и бакланов, послюнявил палец, попробовал ветер и наконец сказал, что ему кажется, что стоит пойти прямо на запад, хотя для этого и потребуется грести против ветра. Его люди немного поворчали, но никто не захотел спорить с предводителем. Наскоро прожевав сухари, они оттолкнули корабль от берега, некоторое время выгребали против подступавшего прилива, а затем двинулись вдоль берега.

Тень вилась поблизости. Дневной свет ослеплял Гуннхильд и причинял ей боль, но она должна была видеть, как все получится.

И вышло так, что викинги вскоре встретились с кнарром, тоже успевшим сняться с якоря, и сошлись с ним к борту борт. Они быстро перескочили в кнарр и накинулись на его команду. Ни с одним из шведов не случилось ничего худшего, чем неглубокие раны, но все они попадали, как зарезанная скотина, а вскоре и те, кто пытался сопротивляться, тоже побросали оружие и сдались.

Обрадованные успехом викинги быстро связали всех и принялись делить между собой, чтобы продать в рабство. Бледная, как молоко, молодая женщина, стоявшая среди мертвецов, вполне могла бы достаться Клеркону, но тот был в долгу перед другим человеком, который недавно оказал ему помощь, и уступил молодуху ему. Ему было ясно, что она принадлежит к непростому роду, и потому он взял себе мальчика, цеплявшегося за ее руку, оторвав его от матери. Ему же достались также стоявшие рядом с женщиной старик и подросток.

Посмотрев на Торольва Вшивобородого, он фыркнул.

— Ты, старикан, никому не нужен, — сказал он по-норвежски, взмахнул топором и, хекнув, ударил. Торольв повалился ему под ноги. Мозги из расколотого черепа вместе с кровью потекли в трюм.

Маленький Олав громко плакал. Внезапно он утих и сухими суровыми глазами взглянул в лицо Клеркону. Ему было всего три года от роду, но он не хотел ничего забыть.

С запада налетел дождь, тучи скрыли солнце. Тени сразу стало легче. Гуннхильд возвратилась в свое тело.

Истратившая едва ли не все свои силы, ощущая боль во всем теле, она все же не могла долго оставаться на своем ложе. Ей следовало подняться, спрятать колдовские принадлежности, одеться, выйти из дому и быть королевой, пока приход следующей ночи не позволит ей в обычное время отойти ко сну.

Она сделала все, что могла, чтобы противостоять року, который пока еще лишь смутно угадывался где-то вдалеке. Гораздо ближе была угроза, которую представлял собой ярл Хокон.

VII

До Викина дошли новости из Хордаланда. Тамошние бонды роптали из-за того, как Сигурд Громкоголосый обошелся с леди Алов.

— Лучше всего будет, если я сам отправлюсь туда и разберусь, — мрачно сказал Харальд Серая Шкура. — Мы пошлем за Гудрёдом, чтобы он управлял здешними землями. Уверен, что у него вполне хватит ума.

Подумав еще некоторое время, он пришел к другому, более мудрому решению.

— Пожалуй, еще лучше будет, если я некоторое время поживу в тех местах. Да и зиму тоже. Не только для того, чтобы заставить замолчать бунтовщиков, но и проверить, насколько крепки наши связи с западом. Ко всему прочему это ближе к Траандхейму, так что будет легче наблюдать за ярлом Хоконом и подготавливать его убийство. — Он посмотрел на Гуннхильд. — Мать, почему бы тебе не поехать со мной? Дом управляющего в подворье в Хардангере больше и лучше, чем этот твой дом. Я прикажу ему переселиться вместе с семейством, и ты поселишься там. Я всегда рад выслушать твои советы. Он улыбнулся. — А ты разве не любишь смотреть на новые места?