Королева в раковине - [37]

Не таков Фердинанд, чуждый миру бизнеса. Свободный от забот, он ведет свою жизнь согласно собственным желаниям. Он, считающий себя хотя бы наполовину принадлежащим к миру искусства, ходит по коридорам дома в вельветовых брюках, в рубахе нараспашку, как человек богемы, реализовавший свои мечты. Но к обеденному столу, в присутствии хозяина дома, он приходит выглаженным, в шелковой рубахе, застегнутой на все пуговицы и в галстуке из модной коллекции Гейнца.

Фрида помнит первое впечатление, которое на нее произвел этот молодой человек.

— Хозяин, — обратилась она к деду, — Этот юноша не должен учить девушек.

Деда не впечатлила нордическая внешность и светлые волосы Фердинанда, вызывающе выделявшие его среди других студентов. Он скользнул взглядом по его узкому, слишком заостренному лицу, по рукам и ногам, что также были слишком тонки, пожал руку, и глаза уперлись в щеки по обе стороны острого и выдающегося носа.

— Фрида, этого молодого человека нечего бояться.

Дед мигнул, указывая на юношеские угри на лице студента, и сомнения Фриды отпали. Такой долговязый и неуклюжий от головы до пят парень не вскружит головы его внучкам. И ее подозрения быстро улетучились. Фердинанд — добрый дух дома, оживляет все вокруг своим живым темпераментом. Вокруг него всегда смех, шутки и дискуссии на самые высокие и животрепещущие темы.

Бассейн с верандой — «святая святых» детей. За исключением деда, Фриды и, естественно, Фердинанда, ничья нога не ступает в их владения.

В выходные дни жизнь здесь кипит с утра до обеда и затем замирает до полдника.

В конце недели молодежь заполняет бассейн. Только Бертель, к неудовольствию Фриды, занята своими делами.

— Иисусе, отложи книгу. Помойся, оденься и хватит мечтать.

Вот девочка, наконец-то, лежит в ванной. Фрида опускает руку в белоснежную пену и пробует воду.

— Вылезай, вода уже остыла, еще простудишься.

— Бертель поднимает голову, озираясь, как человек, только вернувшийся издалека.

Бумба подтягивает штаны и вспыхивает, как легко воспламеняемый фитиль:

— Бертель воображает, что растет не среди людей, а среди лесных волков!

Этот забавный малыш сам радуется собственным шуткам. Он почти дословно пересказывает странный рассказ сестренки о Каспаре Хаузере, сыне Наполеона Бонапарта и австрийской королевы. Бертель рассказала ему о предположении, что Каспар Хаузер был спрятан в лесу и подобран волчьей стаей.

— Не прислушивайся к сумасбродствам твоей сестры, — предупреждает его Фрида.

— Бертель говорит, что старая графиня является вороньей королевой, — Бумба кусает губы и хлопает себя по бедрам.

— Всё это глупости, — Фрида касается мочек ушей мальчика. — У нашей старой соседки ослабели шурупы в мозгу, и она никакая не королева черных ворон.

Плавными движениями она вкручивает малышу в уши кусочки ваты, стремясь извлечь пробки желтого воска и вместе с ним накопившиеся глупые байки из доверчивых ушей малыша.

Бертель прячет голову в книгу и молчит, в то время как Бумба в азарте раскрывает все ее секреты.

— Фрида, у Бертель есть учитель игры на фортепьяно. С ним она по ночам прокрадывается в сад, и он рассказывает ей всякие истории. Все дети хотят ее побить из зависти, потому что тоже хотят, чтобы он учил их играть на фортепьяно.

Бумба ужасно гордится тем, что Бертель доверила ему истории, сочиненные ею на основе романа, который отец запретил ей читать. Артур случайно наткнулся на нее у входа в комнаты служанок. Спросил, что за книга у нее в руках, и глазки дочки забегали, как у застигнутого врасплох мышонка, который ищет норку, куда можно скрыться. Таков вечный страх дочери перед отцом.

— «Ад девственниц»? — удивился отец заглавию книги.

Он вызвал Фриду и сказал ей, что девочка читает всё, что попадает под руку, и мозг ее загружен историями, не подходящими ребенку в ее возрасте! Отец потребовал убрать бульварные романы. В беседе с испуганной дочкой он прочитал ей целую лекцию о разнице между истинной художественной литературой и литературой, предназначенной для служанок, объяснил, что следует выбирать книги для чтения и не бросаться на дешевое чтиво. Бертель радовалась вниманию отца к ней, ловила каждое его слово, но именно эта воспитательная беседа о том, что можно и что нельзя, пробудила в ней невероятную тягу к запрещенной им литературе — произведениям Хедвиги Курц-Маллер.

Бумба раскрыл ее тайны, но она не держит на него зла. Каждый вечер он сворачивается клубком в ее постели, и она, по его просьбе, сочиняет для него рассказы о войне. В своем воображении она забирается в замки рыцарей. Ее вдохновляет столетняя история дома. Ей видятся дворяне, толпящиеся у ворот, она слышит звон их мечей, видит блеск скрещивающихся на дуэлях шпаг. Воины, закованные в броню, вооружены мечами и копьями, они готовы сражаться во имя любви, во славу кайзеров, царей, королей и королев.

Бертель рассказывает Бумбе о схватках лицом к лицу, словно бы она сама скачет верхом на коне в гущу битвы. Бертель сочиняет приключенческие истории, и Бумба гуляет то по дворцам, то по полям битвы. Он просто беззаветно любит сестру, такую умницу. Ее рассказы могут сравниться только с историями деда. Но очень жаль, что она все больше молчит, как монахиня. Не танцует, не поет, не играет в мяч и не катается верхом на пони или на коне. Новый велосипед, который дед купил ей ко дню рождения, чтобы она тренировала ноги, которые у нее обе «левые», давно перешел во владение Бумбы. Так или иначе, она не решается кататься на нем даже по длинному коридору в доме.