Королева умертвий - [17]

— Это некрасиво, — сказал он.

— Зато действенно, — сквозь зубы выговорил Эгертон. — Хозяйка обещала, что я могу уйти отсюда, если сумею освободить руку. Я освободил руку — теперь я ухожу. Не мешай мне.

— Не буду, не буду, не буду, — обещал Бетмур.

Колени его вдруг подогнулись. Он упал на пол, потом завалился набок. Свет в его глазах погас.

— Не буду, — прошептал он.

И затих.

Мгновение спустя на том месте, где только что находилось умертвие, осталась лишь кучка пепла.

Эгертон посмотрел на нее сверху вниз, потом наступил, растер по полу и медленно двинулся к выходу.

Перед ним лежал весь мир… Наконец-то завоеванная — пусть и страшной ценой — свобода была для Эгертона лучшим из возможных даров. И тоаданец спешил воспользоваться предоставившимся случаем, пока ветреная и коварная Тегамор не передумает и не велит ему остаться.

Глава третья

Даже днем в Соултраде было темно. Солнечные лучи почти не проникали на его улицы, коптящие фонари горели днем и ночью, впрочем не столько разгоняя тьму, сколько сгущая ее.

Оборванец в длинном черном плаще безнадежно петлял по улицам, не замечая, что за ним вот уже некоторое время следует известный в квартале прокаженных грабитель — Чумазый Хейт, племянник и любовник Халеды Жировая Гора. Оба этих персонажа обладали определенным весом в той среде, где обитали, так что повышенное внимание со стороны Хейта можно было расценить как своего рода комплимент.

Однако оборванцу явно было не до таких тонкостей. Он искал место, где можно было бы остановиться, передохнуть, подкрепить силы. Хейт от души потешался, наблюдая за этими попытками, заранее обреченными на провал. В Соултраде нужно знать входы и выходы, а чужаки погибают здесь очень быстро, и не всегда их просто убивают. Куда чаще их плоть идет в пищу, а кожа — на одежду.

Впрочем, кое-что в бедолаге вызвало у Хейта подобие уважения, почему грабитель и не спешил с нападением. Чужак пришел с юга, из богатого квартала. И когда он появился там, где обитают прокаженные, он был почти голым, если не считать набедренной повязки и какого-то подобия сильно изодранной туники, едва прикрывавшей плечи и спину.

Чужак был заляпан кровью и пеплом, а на его лице красовался большой ожог, еще не до конца заживший. Хейт угадывал в нем человека, подвергшегося сильному воздействию магии. Что ж, не он первый, не он последний.

Сам Хейт, как и большинство его родственников, одно время принадлежал Плегмуту, Мастеру Плоти. Плегмут усовершенствовал природу в соответствии с потребностями сильных мира: с помощью ножа, эликсиров, заклинаний и нескольких низших демонов он превращал обычных людей в монстров, чрезвычайно послушных и полезных. Не все эксперименты Плегмута были успешными (о чем Мастер Плоти не любил распространяться); впрочем, материала для работы хватало, поэтому Плегмут не слишком огорчался, испортив очередной образец. Под рукой у него всегда находился новый объект. А если неудачнику удавалось сбежать, Плегмут закрывал на это обстоятельство оба глаза. Лишь бы в высших кругах Соултрада не ходило о Плегмуте ненужных слухов.

Хейту он пытался придать облик хищного зверя, поэтому ногти на руках Хейта втягивались и выпускались, как у кошки, глаза были искусственно увеличены и сделаны округлыми, а во рту вместо обычных зубов торчали клыки. Но кое-что пошло не так: Хейт унаследовал от прототипа также непредсказуемый и независимый кошачий нрав. Рот у него плохо смыкался из-за слишком длинных зубов, так что жевать нормально он больше не мог, отчего требовал специального ухода — чтобы поддерживать в Хейте силы, необходимо было постоянно варить и измельчать дли него мясо, а эта трудоемкая работа быстро надоедала. Конечно, Хейт мог разорвать клыками любую жертву, по при одном условии — он должен быть достаточно крепок физически. То есть, хорошо питаться. Содержать для Хейта отдельную повариху было накладно. А если учесть, что, впадая в раздражительность, Хейт убивал не угодивших ему стряпух, Плегмут в конце концов попросту позволил строптивцу сбежать. Это оказалось наиболее приемлемым исходом для всех.

Он скрылся у своей тетки, известной как Халеда Жировая Гора. Халеда также представляла собой «отход» деятельности Плегмута и точно так же бежала из его лабораторий при полном попустительстве хозяина. Сейчас она представляла собой гигантскую гору плоти и жира, в которой едва можно было различить человеческое лицо — его черты тонули в толстых складках бурой кожи. Приобретенное ценой боли и ужаса уродство окончательно испортило характер Халеды, она сделалась вздорной, злобной, алчной и сладострастной. Удовлетворить свое сладострастие она, по понятным причинам, не могла, и это делало ее еще более неприятной в общении.

Тем не менее Хейт сумел угодить своей тетке. По слухам, он даже вступал с ней в связь, на что никто по доброй воле не решался уже очень много лет. Благодаря этому Хейт и выжил в лабиринтах Соултрада.

Позднее они с теткой открыли таверну, которую назвали «Втянутые когти» — в знак мирных намерений. Здесь находили приют прокаженные и изувеченные Мастерами Плоти отбросы. «Втянутые когти» находили на самой границе с кварталом прокаженных. Этих бедолаг по выгоняли, когда они заходили в таверну; для них существовали отдельные столики и отдельная посуда. Впрочем, в Соултраде никто давно уже не боялся проказы. Подчас она представлялась меньшим из зол, какие могут случиться с живым существом в темном городе.