Королева пустыни - [8]

Однако новая миссис Белл упорно гнула свою линию, и вскоре ее «приемы» стали обязательным элементом жизни города.

Но Флоренс больше интересовалась укреплением отношений с детьми Хью. Восьмилетняя Гертруда рассматривала ее вдумчиво. В этой чужой женщине, ворвавшейся в семью, было что-то незнакомое ребенку: парижский лоск и в манерах, и в одежде. Хотя Флоренс по сути своей была серьезна и склонна к морализаторству, она никогда никого не критиковала за интерес к своей внешности и не осуждала любовь к предметам одежды как легкомыслие. Она тщательно взвешивала свои суждения на эту и другие темы и высказывала их не прямо. Женщина деликатная, она предпочитала излагать свои взгляды в виде рассказов или эссе. В одном из них она писала о своей героине:

«Урсула обладала тем, что французы называют “жанр”… Наиболее близкий английский аналог этого слова – “стиль”, но оно подразумевает энергию и напор. Что до “жанра” – это скорее внутреннее качество его носителя не зависит от одежды – скорее от того, как ее носят. В английском языке этого слова нет – видимо, само качество встречается так редко, что нет смысла заводить для него отдельный термин».

Следуя примеру Флоренс, Гертруда, в свою очередь, приобретала «жанр», так что люди, видевшие ее впервые, замечали ее «мейфэрские манеры и парижские платья». Но Флоренс никогда не следовала моде. Она всю жизнь так и носила эдвардианскую одежду, даже в 1920-м, когда все другие женщины перешли на короткие юбки. Ее внучка вспоминает, как однажды Флоренс поскользнулась и упала на мостовой Лондона. Девочка поразилась, увидев под юбкой у Флоренс самые обыкновенные ноги. Склонная к соблюдению формальностей, Флоренс почти все время, в помещении и на улице, носила серые шелковые перчатки и даже на пианино играла в них.

Гертруда росла быстро – своенравный ребенок постоянно конкурировал с тетей Адой, гувернанткой, братом, многочисленными слугами за внимание отца. Флоренс очень легко могла стать врагом девочки. Она же, напротив, стала преданной мачехой, почти уступчивой, относилась к детям сочувственно и ободряюще. Она была равно внимательна к обоим детям, любознательным и с чувством юмора. Сама деятельная, Флоренс учила их не сидеть сложа руки, и когда они не были заняты чем-нибудь активным, предлагала им читать, а не «болтаться без дела». У нее всегда была наготове какая-нибудь история, чтобы прочитать ее вслух детям. Морис, который был глуховат, о родной матери ничего не помнил, но к Флоренс сразу привязался.

У Гертруды же мнение о мачехе, которую ей советовали называть матерью, было двоякое. Отец, несомненно, готов был сделать все, чтобы Гертруда сблизилась с Флоренс и делала все, о чем ее просят, но девочка, вероятно, переживала из-за навязывания ей близких отношений с женщиной, в которой изначально не могла не видеть чужую. Связь между Хью и Гертрудой была очень тесной. Они всем делились друг с другом, и это так и осталось, даже когда они жили в разных концах света. Как позже писала Флоренс: «Постоянное влияние на жизнь Гертруды с самого раннего детства оказывали ее отношения с отцом. Ее преданность ему, ее чистосердечное им восхищение, их близкая дружба, приятная обоим, взаимная глубокая преданность – для них обоих это была самая основа жизни до дня ее смерти». Слова о Гертруде показывают великодушие Флоренс: она никогда не поддавалась ревности, не пыталась отдалить друг от друга преданных отца и дочь.

Художник сэр Эдуард Пойнтер, член Королевской академии художеств, в семьдесят шестом году написал двойной портрет. И это был не свадебный портрет Хью и Флоренс. На портрете была изображена восьмилетняя Гертруда, рыжие кудри спадают на плечи кружевного передника, и ее подталкивает вперед стоящий с гордой улыбкой Хью. У Хью после первого брака остался портрет Мэри, и он вполне мог думать о том, чтобы заполучить и портрет Флоренс после их свадьбы. И типично для Флоренс было предложение сменить тему. А вот оценила ли этот тактичный жест Гертруда – другой вопрос. Флоренс была слишком добра и скромна, чтобы обнародовать какие-либо трудности с падчерицей, но по многочисленным косвенным признакам можно догадаться, что это имело место. «Анджела» – пьеса, которую она опубликовала в 1926 году (что, возможно, важно – после смерти Гертруды), рассказывает о втором браке одного йоркширского промышленника, в котором новая жена пытается встроиться в семью, где сложились очень близкие отношения между отцом и осиротевшей дочерью.

«Гертруда была ребенком вдохновенным и инициативным», – пишет Флоренс в своем предисловии к «Письмам Гертруды Белл». Иногда эти вдохновения и инициатива перехлестывали через край:

«Вечная заводила, [Гертруда] увлекала за собой младшего брата в опасные предприятия, для которых он был еще слишком мал. Она могла приказать, к его ужасу, следовать ее примеру и прыгнуть со стены сада высотой девять футов. Она приземлялась на ноги, что ему удавалось очень редко».

Однажды Флоренс помчалась из гостиной в оранжерею на звук удара и зловещего звона. Оказалось, что Гертруда повела Мориса в альпинистскую экспедицию по краю крыши. Она пробежала свой путь ловко и быстро, а брат, качаясь от страха, хромал за ней следом. Гертруда спокойно спустилась вниз, а Морис пробил ногой крышу и вслед за ней рухнул на землю в кучу битого стекла. В другой раз она баловалась садовым шлангом, направила его в трубу прачечной и погасила огонь. Когда Флоренс из-за этого вышла из себя, Гертруда и Морис собрали все шляпы в прихожей и принялись кидать ими в мачеху. Остановилась Гертруда лишь тогда, когда одна из шляпок Флоренс влетела в огонь. Еще в детстве Гертруда «очень интересовалась модой», как сообщил мне один из ее родственников.