Королева-пугало - [46]

Через миг я поняла, что убила его.

— Идем, — торопил меня Мерек, но я не могла двигаться.

Я убила человека.

— Эррин, — рявкнул Мерек.

Я не сводила взгляда с мертвеца. На его подбородке было немного щетины, на ней была седина. Он был примерно одного возраста с моим отцом.

Мерек за мной издал громкий звук, послышался треск и грохот.

Я медленно обернулась, двигаясь так, словно меня погрузили в мед, и увидела, что врата открыты. Руки Мерека оказались под моими руками, он поднял меня на ноги, а потом заглянул мне в глаза.

— Ты ранена?

Я покачала головой.

— Тогда идем.

Он схватил меня за запястья и потянул, и я пошла за ним, оглядываясь на тело. Я кого-то убила. Это должно быть сложнее.

Мерек вытащил меня во тьму Лормеры, увел с дороги в поля, окружавшие столицу. В сером свете зимнего рассвета деревья напоминали скелеты.

Мы пересекали поле за полем, то бежали, то шли, озираясь на красный свет замка Лормеры, который становился все слабее и слабее, пока, после почти двух часов, он не пропал вовсе. Я не знала, что будет делать Аурек, если замок сгорит дотла. Куда он пойдет? Кто за это заплатит?

Дал ли он маме Эликсир?

Туман сгущался в воздухе, приходя из ниоткуда, и я держалась рядом с Мереком, но так сосредоточила взгляд на нем, а не на земле, что его предупреждение «осторожно, ручей!» прозвучало слишком поздно. Моя нога пробила тонкий лед, и волна ледяной воды залилась в мой сапог, сбивая меня с мыслей моим же удивленным вскриком.

Мерек тяжко вздохнул и вытащил меня из ручейка, пока я тихо ругалась. Он отвел меня к большому дереву и заставил сесть. Я опустилась на землю между двумя выступающими корнями и отклонилась.

Он безмолвно опустил сумки на землю и сел передо мной. Он снял сапог и перевернул, пока не вылилась вся оставшаяся в нем вода.

Он схватил одну из сумок, порылся в ней, вытаскивая разные изделия из ткани. Когда он нашел то, что искал, он повернулся к моей ноге и снял промокший носок.

Это потрясло меня, и я попыталась убрать ногу.

— Что ты делаешь?

Он мрачно посмотрел на меня.

— Во время моего обучения мы застряли в Таллите. Разыгралась ужасная буря, наше укрытие промокло. Все промокло. Одежда, спальные мешки, еда. Мы-то справились, но было ужасно. А со временем стало еще хуже. Знаешь, есть такой грибок, растущий во влажных углублениях ног.

— Устричная нога, — тут же сказала я. Грибок так назвали из-за людей, стоявших днями в морской воде, собирая со дна устриц, а потом не сушивших ноги перед тем, как обуть сапоги.

— Значит, ты в курсе? Про неудобства и запах тоже знаешь?

— У тебя был грибок? — спросила я.

Призрак улыбки тронул левый уголок его рта.

— Нет. Я же был принцем и настоял, чтобы мои сапоги и носки высушили. А некоторые гордо надели мокрые сапоги. Я же спокойно терпел насмешки, — он принялся вытирать мою ногу плащом, пока я притворялась, что такое поведение принца не вызывает смущение.

— Потому что ты знал, что с ними случится?

Он кивнул.

— Я четыре года читал все, что находил, про жизнь на природе. Все документы армий, все руководства травников. Если бы за знания по выживанию в дикой природе давали награды, я бы все получил.

— Что они сделали, когда это случилось?

Он одарил меня своей редкой улыбкой.

— Они спросили у меня, как все исправить? И я взял лаванду, уксус и немного дикого чеснока и сделал пасту, которая убрала все за две ночи.

Я ощутила, как изогнулись мои губы, потому что так было правильно, и я не ожидала этого от него, хоть и видела, какой он умный. А потом я вспомнила мертвого стража и опустила голову.

Радуясь, что грибок мне не грозит, Мерек надел на мою ногу новый, сухой носок, а потом набил сапог тканью и отставил.

Он вытащил из второй сумки флягу с водой, немного хлеба и ветчины. Он предложил их мне, я взяла то, что хотела, и вернула ему, смотрела, как он отламывает кусочки хлеба и добавляет к ним ветчину.

— Я тоже никого раньше не убивал, — тихо сказал он, дожевав. — Не лично. Не своими руками.

Я подняла голову.

— Не своими руками?

Он покачал головой.

— Я виноват в смерти матери, хоть и не лично. Если бы я бросил ее за решетку, он бы не нашел ее.

Я не спрашивала Мерека о его матери. Я подозревала, что она умерла, когда пришел Аурек, но я не вдавалась в подробности. Я молчала и ждала.

— Насколько я слышал, она пыталась притвориться обычной жительницей, чтобы сбежать, когда он сообщил, что убил меня. Но кто-то из его пленников раскрыл ему правду. И она попыталась предложить ему поддержку, сказала, что всегда этого хотела. Он рассмеялся ей в лицо. Он не убивал ее сам. Меня там не было, — он замолчал и вытащил ткань из сапога, запихнул туда еще одну ткань. — Но стражи болтливые. А кто-то должен приносить им еду и убирать за ними. Они сказали… — он замолчал снова, и я склонилась, обхватила его руки своими связанными руками. Он благодарно кивнул. — Они сказали, что голем сломал ее шею. Потому что, когда она сказала, что хочет смерти от его руки, как монарх от монарха, он рассмеялся над ней. И смеялся и дальше.

— Мерек, — тихо сказала я.

— Так что, она. И можно обвинить меня в смертях всех лормерианцев, погибших, когда пришел он. Солдаты, работники, граждане. Парень, умерший вместо меня. Все в Трегеллане, когда его не остановили. И твоя мама, — он поднял голову. — Если Аурек не даст ей Эликсир, то это я убил ее.