Королева нефритов - [56]

— Прости меня, — стиснув ее руку, повторила я. — Я была не права.

— Ну, меня это больше не волнует, — продолжала она. — Я даже рада, что я здесь. То есть с тобой, а не с военными, — прошептала она, глядя на усатого. — Ты не боишься, что он доставит нам неприятности?

— Не знаю… надеюсь, что нет. По крайней мере не здесь.

— Он меня узнал.

— Да.

— Приглядывай за ним. Но… как я уже сказала, я рада. Рада, что я здесь.

— Я тоже.

— Собственно, я чувствую себя такой великодушной, что могу даже смягчить свое отношение к твоему… твоему… ты как-то очень интересно объяснила, кто тебе этот Эрик. Так кто он тебе?

— Друг, — сказала я.

— Ну да, конечно… В любом случае это будет великолепно. Мы вдвоем — нет, втроем — найдем твою маму и то, что хотел найти мой отец.

— Хорошо бы, — вздохнула я.

Мы помолчали, глядя на отливающую ртутью воду и пробегающие мимо палатки.

— Когда ты после смерти отца написала мне ту записку, — снова начала Иоланда, — я ее порвала. В клочья. А потом вытащила из мусорного ведра и склеила.

— Это на тебя похоже, — сказала я.

— О да, но потом я все бросила в огонь!

— Это еще больше на тебя похоже.

Она стиснула мою руку, а потом дочь любовника моей матери положила голову мне на плечо. Что-то пробубнив, Эрик вдруг проснулся и попытался занять более приличествующую позу, но тут же опять уснул, оставив свою руку по-прежнему у меня под мышкой. Откинув голову назад, он захрапел.

Мимо бежала река, золотисто-коричневая и зелено-голубая — бежала под стук дождя, плеск волн и крики птиц. А потом она вдруг остановилась — точнее, остановился грузовик.

Какой-то солдат заметил, что, должно быть, сломался какой-то из грузовик, на что другой ответил, что у следующей за нами машины совсем лысые покрышки (в колонне осталось всего три грузовика, поскольку остальные по мере приближения к Флоресу разъезжались по местам назначения). Хотя усач упорно продолжал спать, некоторые военные встали с мест, а кое-кто даже спрыгнул на землю посмотреть, что случилось.

Я вытянула шею, чтобы получше разглядывать окружающую местность, но в действительности меня не особенно волновало, где именно мы находимся: я никак не могла отойти после чтения дневника.

И тут, снова посмотрев на Иоланду, я увидела, как она заглядывает мне через плечо. Оказывается, я опустила раскрытый мамин дневник, который до тех пор прижимала к груди, и теперь Иоланда могла читать записи.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

— Так почему же ты мне не скажешь, что там написано? — спросила она.

— Просто — нет! — И я захлопнула дневник. Я была готова обнимать и целовать Иоланду, просить у нее прощения, но не собиралась посвящать ее в позорящие моего отца тайны матери.

— Нравится это тебе или нет, но я кое-что прочла, — сказала она. — Кое-что… это было написано обо мне? По-моему, я увидела там свое имя. Ну дай посмотреть! Я никому не скажу.

— Давай поговорим о старых временах, — пытаясь застегнуть дневник, сказала я. — Я только его уберу.

— Что происходит? — спросил проснувшийся Эрик — мой локоть попал ему в бок.

Иоланда попыталась вырвать у меня записную книжку, но я держала ее крепко.

— Не делай этого!

— Я просто шучу, — со смехом сказала она.

Встав, я посмотрела за борт грузовика; там была достаточно твердая почва, глубина воды составляла всего сантиметров двадцать. Впереди, чуть в стороне от дороги, стояли деревья, образуя небольшую рощицу. Чуть ниже застыл сломанный грузовик, у него было снято одно колесо. Вокруг толпились солдаты, лениво обсуждавшие, что делать, либо со скучающим видом болтавшие сапогами по воде.

— Мне нужно немного побыть одной. — И я выпрыгнула из машины с сумкой в руках.

Сдвинув шляпу на затылок, Иоланда последовала за мной; следом тяжело плюхнулся Эрик.

И тут я заметила, что усатый тоже выскочил из грузовика. Как и стриженный скобкой.

— Ты ведешь себя глупо, — слегка нахмурившись, сказала Иоланда. — Ты ведь не пытаешься что-то от меня скрыть? Пожалуйста, скажи мне, — ее голос стал тверже, — что это не так.

Не отрывая от меня глаз, Иоланда вдруг одним быстрым движением толкнула меня и вырвала дневник.

— Просто хочу поставить тебя на место, — сказала она. — Я ведь только что рассказала тебе о своих чувствах. А я никогда этого не делаю. Не заставляй меня об этом пожалеть.

— Отдай мне его, Иоланда, — как можно спокойнее попросила я. — Я не могу тебе позволить это прочесть — я сама не должна была это читать.

— Почему? Что там такое написано?

— Это просто… мамины… личные… А-а-а! — Повысив голос, я рванулась за дневником, но Иоланда подняла его над головой; кто-то из военных предложил мне угомониться.

Я снова посмотрела на обступившую грузовик группу солдат. Среди них был крупный, широкоплечий военный, который медленно поворачивался в нашу сторону. Когда он повернулся к нам лицом, я увидела знакомый шрам и слезящиеся глаза.

Именно он доставил нам столько неприятностей в баре «У Педро Лопеса».

Но теперь-то он так не поступит! Он же был пьян, не так ли?

Взглянув на человека со шрамом, Иоланда замерла на месте.

Вырвав у нее дневник, я засунула его в мамин рюкзак.

— Ваша возня выглядела довольно странно, — все еще сонным голосом заметил Эрик.