Королева мрака - [9]

Фрейда кивнула в ответ, но едва заметно. Она знала Ру всю его жизнь и по-прежнему недолюбливала его; когда в Равенсбурге совершалось какое-нибудь преступление или просто что-то бесчестное, она была убеждена, что к этому приложил руку Ру. И, по правде говоря, Фрейда чаще была права, нежели ошибалась. Она бросила на сына быстрый взгляд, но воздержалась от резкого замечания. Теперь, когда Эрику было пятнадцать, его готовность во всем подчиняться матери резко уменьшилась. Тем более что Тиндаль из семи пять дней в неделю был пьян, и практически всю работу в кузнице выполнял Эрик.

— Опять решили устроить засаду на барона? — сказал Ру.

Фрейда метнула на него недобрый взгляд. Эрик смутился. Ру усмехнулся. У него было узкое лицо, умные глаза и живая улыбка, приятная, несмотря на кривые зубы. Внешне Ру был еще менее привлекательным, чем Эрик, но благодаря своей неиссякаемой жизнерадостности и энергичности считался милым и даже очаровательным среди тех, кто его знал. Впрочем, Эрику было также известно, что Ру обладал жестким характером и не всегда держал себя в руках — в результате чего ему частенько приходилось искать защиты у Эрика. Мало кто из ребят мог соперничать с Эриком: он был слишком силен и в тех редких случаях, когда кто-то выводил его из себя, являл поистине устрашающее зрелище. Однажды, в минуту гнева, он ударил одного парня с такой силой, что тот пролетел через весь двор и, ударившись о стену трактира, сломал себе руку.

Ру слегка приоткрыл полу своего потрепанного плаща, под которым, впрочем, был новенький, с иголочки, камзол, и Эрик увидел бутылку зеленого стекла с длинным горлышком. В глаза ему бросился отчетливый оттиск баронского герба.

Эрик закатил глаза.

— Хочешь, чтобы тебе отрубили руку? — сердитым шепотом спросил он.

— Я помогал папаше разгружать повозку.

— Что это?

— Отборное ягодное вино, — ответил Ру. Эрик нахмурился. Даркмур был центром виноградарства и виноделия Островного Королевства, и жизнь практически всех подданных баронии закручивалась вокруг вина. На севере лесорубы рубили дубы, из коих бондари изготавливали бродильные чаны, бочки для выдержки вин и пробки, на юге стеклодувы выдували бутылки, а центральная часть Даркмура представляла собой сплошные виноградники.

Хотя на западе, в Вольных Городах провинций Наталь и Джайбон, тоже делались неплохие вина, ни одно из них по букету, тонкости и выдержке не могло сравниться с винами, произведенными во владениях барона фон Даркмура. Даже виноград сорта «Пино Нуар», ранее ввозимый из Бас-Тайры, потому что его было очень трудно выращивать, прижился в Даркмуре, как ни в одном другом месте Королевства. Пьянящие красные, бодрящие белые, игристые для торжеств, винные изделия Даркмура высоко ценились повсюду, начиная от северных границ и кончая дальним югом, сердцем Империи Великого Кеша. И среди них особенно ценным было густо-сладкое десертное вино, именуемое ягодным.

Сделанное из ягод, сморщенных таинственной сладкой гнилью, которая изредка поражала виноград, оно было редким и баснословно дорогим; цена бутылки, которую Ру прятал под плащом, равнялась полугодовому заработку фермера. А герб на ней означал, что эта бутылка — из личных погребов барона и прислана сюда вместе с другими из резиденции барона в Даркмуре, специально к его визиту в собрание гильдии виноделов Равенсбурга. Конечно, ворам давно уже не отрубали руки, но если бы Ру поймали с этой бутылкой, он заплатил бы за нее пятью годами каторги.

Снова пропели трубы, и показались первые всадники эскорта; знамена шелестели под полуденным бризом, подковы высекали искры из булыжников мостовой. Эрик машинально опустил взгляд на конские копыта, ища признаки хромоты, но таковых не увидел. Как бы ни судачили о том, что барон неважно управляет своими владениями, его кавалеристы держали лошадей в прекрасном состоянии.

Всадники въехали на площадь и, развернувшись у маленького фонтана в две шеренги, начали медленно оттеснять обывателей. Через несколько минут перед Собранием Виноградарей и Виноделов было освобождено достаточно места, чтобы карета барона могла спокойно проехать.

Кавалеристов сменил отряд солдат в серых накидках с гербом Даркмура: на алом поле — черный ворон, сжимающий в клюве ветвь падуба. Чуть повыше герба у каждого солдата был нашит золотой кружок: знак его принадлежности к личной гвардии барона.

Наконец на площадь вкатилась карета, и Эрик поймал себя на том, что невольно затаил дыхание. Проклиная мать с ее навязчивой идеей, он осторожно сделал глубокий вдох и приказал себе успокоиться.

По толпе пробежал шепоток, и Эрик прислушался. Уже больше года по баронии ходили слухи о плохом здоровье барона, и то обстоятельство, что сейчас он сидел в карете рядом с супругой, а не гарцевал на лихом коне во главе эскорта, указывало на то, что барон фон Даркмур действительно серьезно болен.

Потом внимание Эрика привлекли двое молодых людей на одинаковых гнедых лошадях; каждый — в сопровождении знаменосца с баронским штандартом. Судя по эмблемам на знаменах, слева был Манфред фон Даркмур, младший отпрыск барона, а справа — Стефан, его старший сын. Юноши, похожие как близнецы, несмотря на год разницы в возрасте, управляли лошадьми с легкостью, свойственной опытным наездникам, и Эрик невольно залюбовался ими.