Королева Кристина - [82]
Трудно сказать, как в Мадриде отнеслись к очередной глупости посла Террановы, но Кристина и после опубликования коммюнике своей борьбы с ним не прекратила. Она решила его совершенно уничтожить. Следующий её шаг был достоин руки большого мастера интриги. Она послала патера Гуэмеса к Терранове с просьбой дать ему рекомендацию к королю Испании. Посол, не чувствуя никакого подвоха, без зазрения совести выдал такую рекомендацию — ведь патер Гуэмес был почтенный и заслуженный иезуит. Затем Кристина составила подробное письмо на имя испанского короля, в котором описала все головотяпства герцога Террановы, и с этим посланием отпустила Гуэмеса в Мадрид.
Патер Гуэмес, вручив при дворе короля рекомендации герцога Террановы, получил у короля аудиенцию и торжественно вручил ему письмо бывшей королевы Швеции. Эффект получился поразительный: посол уничтожил себя собственными руками. Филипп IV больше не мог держать Терранову в Риме. Министры напомнили ему, что герцог как-то уже просился в отставку, и его просьба была немедленно удовлетворена.
Кристина торжествовала полную победу. Авторитет её в Риме немедленно поднялся ещё выше, чем прежде, а восхищение ею стало чуть ли не всеобщим.
Этот эпизод наглядно показывает, какова была эта гордая женщина, умевшая при самых неблагоприятных обстоятельствах не терять чувства самообладания и, руководствуясь только умом, мужеством и волей, достигать поставленную перед собой цель. Сказывалась школа Оксеншерны и Сальвиуса. Да, король Филипп IV был прав: экс-королева Швеции являлась фактором власти, с которым нужно было считаться.
Эпизод, известный в исторической литературе как дело Мональдески и связанный с «неаполитанской активностью» Кристины, лишний раз подтверждает это. За схваткой с испанским дипломатом Террановой стояли не только личные обиды королевы, но и серьёзные политические интересы. Постепенно отходя от контактов с испанцами, она по уши завязла во французских интригах кардинала Мазарини и его римского эмиссара Лионна. Несомненно, что идею заполучения неаполитанской короны подсказали ей Галликано и Аззолино, но поскольку стать королевой Неаполя без поддержки Франции было невозможно, то Кристина невольно стала играть в игру, предложенную Парижем.
Гордые неаполитанцы желали иметь на своём троне «человека крови», и кардиналу Мазарини не так-то уж легко было найти подходящую фигуру. Неаполитанское королевство он предназначал брату Людовика XIV принцу Филиппу герцогу Анжуйскому. Но поскольку восемнадцатилетний король ещё не был женат, то Филипп пока считался его наследником и занимать неаполитанский трон не мог.
И тут неожиданно всплыла кандидатура Кристины. Она во всех отношениях устраивала Мазарини: «голубой» крови в её жилах было более чем достаточно, у неё не было и не будет наследников, так что после её смерти неаполитанская корона досталась бы тому же принцу Филиппу. Королева на неаполитанском троне рассматривалась кардиналом Мазарини в качестве промежуточной фигуры до урегулирования династийного вопроса во Франции[107]. Такой вариант почему-то вполне устраивал и Кристину.
Правда, она согласилась на него не сразу и некоторое время размышляла, на чью карту ставить: Мазарини или его соперника французского кардинала де Ретца[108], которого сам папа считал вероятным преемником на Святом престоле, и поэтому одно время пыталась даже вести двойную игру. Сам же де Ретц планировал занять место Мазарини. Кристина согласилась подыгрывать Лионну и отговаривать кардинала де Ретца от притязаний на пост архиепископа Парижа — трамплин для восхождения на пост первого министра Франции, но одновременно повела тонкую игру с де Ретцем, в которой за ним такую возможность оставляла. Лионн всё это знал, о чём подробно и оперативно информировал Мазарини.
Игра была хороша, но слишком тонка, чтобы не лопнуть. Её концы сходились в Париже, и Мазарини скоро понял, что Кристина с ним неискренна. Со стороны зрелище выглядело захватывающе: как минимум трое крупных интриганов и конспираторов делали тонкие обманные ходы и старались обыграть друг друга. Лионну королева говорила, что вела с де Ретцем нечестную игру. То же самое в отношении Лионна она говорила де Ретцу. Папе Александру VII, контролировавшему де Ретца и ненавидевшему Мазарини, Кристина заявляла, что последний станет всего лишь капелланом на побегушках у испанских генералов, если папа не заставит де Ретца с ним примириться. Лионну она заявляла, что окажет Франции услугу по нейтрализации де Ретца в ответ на услугу со стороны Мазарини, который должен был помочь ей добыть корону Неаполя. При всём этом действия Лионна в Риме контролировались — на всякий случай — другими агентами Мазарини.
Впрочем, как пишет Энглунд, на какое-то время «Мазарини проглотил свои подозрения, Кристина — свою тревогу и оба — свою гордость». Они ещё были нужны друг другу, и всё могло уладиться.
