Королева Кристина - [113]

Реакция Кристины при известии о выборе папы была весьма характерной: она грубо выругалась и немедленно приказала запрягать лошадей, чтобы первой успеть поздравить Климента X. Аззолино потерял свою должность, но Климент X не мешал Кристине жить так, как ей хотелось. Он вообще ни во что не вмешивался, лишь бы его самого оставили в покое.

Главным утешением Кристины в этот период стали книги и переписка со старыми и новыми друзьями, которым она продолжала оставаться верной, несмотря ни на какие внешние обстоятельства. Просто удивительно, каких размеров достиг её эпистолярий! Королева живо и постоянно интересовалась тем, что происходило в Риме и в мире вообще, не гнушаясь никакими источниками, слухами и сплетнями. В этом смысле незаменимым человеком для неё в послегамбургский период стал граф Жак д’Алибер, дипломат, способный импресарио и аккуратный секретарь. Как и все остальные придворные Кристины, он был мастером на все руки и служил ей до самой её смерти. В 1670 году по инициативе королевы он на месте тюрьмы Тор ди Нона стал строить театр. Кристина осуществляла над театром общий патронаж. С помощью д’Алибера она скоро сделалась законодательницей театральной жизни города. Её итальянская труппа каждую пятницу играла во дворце Риарио итальянские, а по воскресеньям — испанские комедии. Она попыталась добиться от Климента X разрешения на круглогодичные представления, но папе не понравился способ преподнесения ею ходатайства и в разрешении он отказал. Более того, он отдал антрепризу не д’Алиберу, а другому лицу, чем, конечно, сильно разозлил патронессу театра.

Королева устроила себе в театре отдельную ложу, над которой приказала повесить королевскую корону и герб Васа. В 1671 году театр дал в её честь оперу композитора Франческо Кавалли «Сципион Африканский», а потом его же оперу «Ясон», посвящённую Марии Манчини. При Клименте IX на сцене разрешили играть актрисам, но театральный сезон по-прежнему ограничивался сорока днями в году. Климент X, наоборот, был театралофобом и запретил все публичные представления и выступления церковных певцов на светской сцене, а во избежание интимных свиданий приказал сломать в театрах все ложи. По мнению Климента X, представления на сцене были настолько зажигательными, что зрители в ложах бросались друг к другу в объятия. Запрет на женские голоса при публичных выступлениях Кристина обходила с помощью певцов-кастратов.

Кристина не прекратила организовывать концерты и музыкальные вечера, на которых давали оперу. И в этой области она тоже заняла ведущие позиции, поддерживая многочисленные контакты с композиторами, дирижёрами и певцами. К тому же у неё появился собственный большой оркестр. Однажды ей удалось устроить концерт, в котором выступил оркестр из 150 музыкантов, сотни певцов и шести солистов. Меломаны съезжались в Рим со всей Европы, чтобы поприсутствовать на грандиозных представлениях во дворце и парке Риарио. Самой большой величиной среди друзей-композиторов был, вероятно, Алессандро Скарлатти. В сотрудничестве с ним Кристине удалось поставить несколько красивых опер, имевших грандиозный успех у публики. Ведущие партии пел знаменитый в то время и состоявший на службе у Кристины Джованни Франческо Гросси. В качестве дирижёра выступали Бернарди Пасквини, тоже выдающийся композитор, или Арканджело Корелли.

Но истинной звездой её театра был оперный певец Антонио Ривани, известный также по кличке Чикколино. Он без сомнения тогда являлся лучшим оперным певцом Европы и при существовавшем среди итальянских князей соперничестве в театральной области был очень востребован. Кристина ревниво следила за тем, чтобы никто не посягал на её монопольное право пользоваться услугами певца, и когда герцог Савойи попытался переманить Чикколино в свой театр, Кристина приказала д’Алиберу всеми силами помешать этому: «Я хочу, чтобы все знали, что он в этом мире существует только для меня, и если он не поёт для меня, то, значит, он не будет петь ни для кого, кем бы эти другие ни были. Хоть он и покинул мою службу, я хочу вернуть его обратно, сделайте это любой ценой. Говорят, он потерял голос, но это не важно: каким бы он ни был, он будет жить и умрёт на моей службе, иначе ему не поздоровится!» Вот таким «яростным» меценатом была Кристина. Ну чем не пушкинский барин Троекуров? Антонио Ривани действительно вернулся к Кристине и в 1686 году умер, находясь на её службе.

Устроив свои финансовые дела, королева щедрой рукой теперь раздавала деньги на поддержание искусства и науки. Палаццо Риарио оказал гостеприимство так называемой Экспериментальной академии, основанной в 1677 году известным астрономом Джованни Доменико Кассини. Кристина отдала дань своему веку и в конце жизни увлекалась алхимией и астрологией, поддерживала связь и с серьёзными учёными, и с шарлатанами, спонсируя их занятия. У её двора, к примеру, кроме Ф. Борриса, обретался известный датский алхимик Оле Борк, взявшийся извлечь из своих колб для королевы золото. С самого начала жизни в Риарио Кристина по инструкции астронома Кассини устроила для себя обсерваторию и алхимическую лабораторию, в которой рядом с хозяйкой и «интендантом» дворца Аззолино «философский камень» упорно искали Пьетро Антонио Бандьера и маркиз Паломбара. На жалованье у королевы состоял также известный физик Борелли, непременный участник всех дискуссий в академиях. Естественно, она поддерживала также гуманистов, историков, археологов, чем и заслужила от них многочисленные посвящения к своим изобретениям и открытиям. Не нужно также забывать, что она до конца своих дней живо интересовалась религией, общалась с философами, теологами и церковными политиками и в этой области тоже оставила свой след.