Королева джунглей - [55]

Первыми вероятность трагичных последствий «экологической войны» осознали прогрессивные круги американской общественности. Уже в разгар химических обработок в 1970 году в Сан-Франциско был издан сборник «Экоцид в Индокитае». Исследователи самых различных профессий, затронув медицинский, биологический, философский и политический аспекты проблемы, убедительно показали, какую огромную угрозу для человечества представляет намеренное разрушение естественных ландшафтов. Исследования, проведенные непосредственно после применения гербицидов, продемонстрировали практически полную гибель первичных тропических лесов в зоне военных действий. Уничтожение листвы во всех древесных ярусах усилило выщелачивание почвы и способствовало латеризации — превращению рыхлого верхнего почвенного слоя в твердую корку, которая препятствует прорастанию травянистой растительности и естественному возобновлению лесных пород. На разрушенных почвах восстановление первичной тропической флоры крайне затруднительно, и это является одним из самых тяжелых последствий экоцида. Было показано, что на территориях, обработанных гербицидами, вырастают массированные заросли злака аланг-аланг, который, достигая в высоту 2,5 метра, образует сплошные непроходимые заросли, там восстановление других растений практически невозможно. После окончания войны внимание к последствиям экоцида не ослабевало. Проведенные спустя 10 лет исследования показали, что на обработанных территориях в почвах снижено содержание калия, фосфора, магния и железа, а также органических веществ. Повсеместно наблюдалось увеличение кислотности почвы. Этот процесс в свою очередь нарушал возможности естественного произрастания местных растений. Существенно нарушились фаунистические комплексы обработанных экосистем. Значительная часть животных обитает в верхнем ярусе леса, который в первую очередь пострадал при обработках. Исследования, проведенные в районах, примыкающих к массиву Мада, показали, что в двух лесных участках, находящихся недалеко от него, но не подвергшихся обработке гербицидами, спустя 10 лет после окончания войны было зарегистрировано 145 и 170 видов птиц, а в пострадавшем районе только 24. Аналогична картина в отношении млекопитающих: в необработанных лесах насчитывалось 30 и 35 этих видов (в том числе крупных — слоны, малайские медведи, виверры, обезьяны), а в пострадавшем от гербицидов — только 5. При этом следует отметить, что исчезло большинство видов крупных лесных зверей, но возросла численность грызунов.

Спустя 25 лет после войны в зоне экоцида первичный тропический лес заменен злаковыми ассоциациями с преобладанием аланг-аланг. Произошла полная смена видового состава мелких млекопитающих. Типичные лесные виды, обладающие сложной социальной организацией и приспособленные к обитанию в естественных тропических лесах, полностью исчезли с территории экоцида. Их заменили экологически пластичные массовые виды мышей и крыс антропогенных ландшафтов, среди которых много вредителей сельскохозяйственных культур или возбудителей особо опасных инфекций. Таким образом, массированное применение гербицидов американской армией во время войны в Южном Вьетнаме нанесло непоправимый ущерб природе этой страны. Природа Земли постоянно страдает от необдуманных действий или трагических ошибок человечества. Но лишь экоцид предусматривает намеренное разрушение биоты — уникального явления Солнечной системы, формирование которой происходило на протяжении миллионов лет. Справедливо, что прогрессивные американские ученые еще в период военных действий проводили параллель между терминами «экоцид» и «геноцид» и предлагали в международных конвенциях рассматривать ведение экологической войны как преступление против человечества. Будем надеяться, что меняющееся отношение человека к своей планете предотвратит повторение индокитайского эксперимента и два миллиона га разрушенных земель Южного Вьетнама останутся единственным напоминанием о прошлом.

Время от времени по выходным дням руководство вывозило сотрудников на купание в Вунгтау. Это бывший американский курорт (янки надеялись на то, что они останутся здесь надолго, и отстроили шикарную автостраду) в 100 километрах от Хошимина на берегу Тихого океана. Автобус некоторое время едет по высокому скалистому берегу, с него открывается величественная панорама на бескрайний океан, катящий свои воды на белоснежный пляж. Единственный недостаток этого местечка — полное отсутствие какой-либо тени. А солнце жарит так, что даже вода не спасает. После нескольких часов купания, загорания, а для меня еще и ловли ящериц, все с красными физиономиями отправляются в город, где можно насладиться холодным пивом и мороженым перед обратной дорогой.

Уже в августе меня ожидала следующая поездка во Вьетнам. Перед отрядом, отправлявшимся на север страны, стояла задача провести описания растительного и животного мира на разных стадиях восстановления тропического леса в Национальном парке Кукфыонг. До него ехать от столицы несколько часов. Мы выезжаем из Ханоя ранним утром, когда улицы забиты тысячами велосипедистов. Не спеша вращая педалями, они артистично лавируют, увертываясь от немногочисленных машин. По узенькому свободному пространству они проносятся, как эквилибристы по канату, ухитряясь не сталкиваться, даже когда мчатся навстречу друг другу. Машина выбирается из города. За окном знакомые уже картины: рисовые поля, повозки, запряженные буйволами. Два часа по дороге на юг, и ответвление уводит нас на запад. Незаметно кончились зеленые пятна рисовых участков, машина выехала на широкое пространство долины. У горизонта, увеличиваясь и множась, появляются уже знакомые, похожие на пни, горы. Теперь машина не мчит по трассе № 1 — Ханой — Хошимин, а ползет по ущельям среди гор. Еще четыре часа трясемся по проселочной дороге, и наконец дорога начинает забираться вверх. Ее обступают непроходимые заросли, перед нами выплывает шлагбаум, и серьезные дяди с автоматами проверяют документы. Дальше простому смертному нельзя — заповедник! После осмотра бесконечных печатей нас пропускают, и вскоре из обступившей дорогу зелени выплывает надпись «Кукфыонг». Шофер выключает мотор, разливается спокойствие летнего дня. Воздух напоен пряными ароматами тропических цветов. Сразу за воротами начинается девственная зелень. Мы оказались в одном из последних сохранившихся массивов тропического леса в Северном Вьетнаме. Обсудив все формальности с дирекцией, снова забираемся в машину. До северного кордона, где мы будем жить, километров пятнадцать, но машина едет больше часа. Вокруг дороги вздымается девственный тропический лес. Это — настоящая гилея, первобытная, видавшая еще, может быть, динозавров. Любая дорога когда-нибудь закончится. Наконец наша машина выезжает на поляну, посреди которой стоит лесной домик на сваях. Выгружаемся и заселяем комнаты на втором этаже (а может, это первый, ведь внизу-то ничего нет). Договариваемся о сроках завтрака и ужина. Обед, как уже все привыкли, — в лесу. Начинаются трудовые будни. Целыми днями мы бороздим просторы парка, изучая его жителей.