Королева джунглей - [50]

…Мерный гул двигателей и тихое покачивание самолета убаюкивают. Стюардессы уже давно собрали посуду, и весь салон сладко дремлет. Сразу после взлета все вьетнамцы дружно содрали носки, и теперь их голые пятки возвышаются над каждым сиденьем. Маниакальная страсть задрать ноги выше головы — весьма характерное свойство для этой жизнерадостной нации. Наш самолет бороздил воздушное пространство, а я вспоминал свой путь к тропикам. Еще за два дня до прихода в ИЭМЭЖ я об этом даже не думал — настолько несбыточной мечтой это казалось. Но Б. В. подарил надежду на ее исполнение. И вот 1 декабря 1988 года мы наконец вылетели из Москвы. Уже позади остались аэропорт Ташкента, где за шесть часов ожидания продолжения полета я истоптал весь пол перед окном, за которым светились неоном столь знакомые огромные буквы: «Ташкент — город мира и дружбы». Миновали и ночной Карачи с его мечетями, минаретами и карабинерами с автоматами на летном поле. Потихоньку пробираюсь к окошку. Бурые холмы проплывают под крылом. Что это — Бирма, Таиланд? Наверное, до Ханоя осталось не более двух часов.

Мы — Дмитрий Павлович Жужиков, Наташа Беляева и я — один из первых экспедиционных отрядов, отправленных на исследования в созданный год назад Советско-Вьетнамский тропический центр. Головное отделение его находится в городе Хошимине (в настоящее время головное отделение переведено в Ханой), Приморское — в Нячанге, а Северное — в Ханое. Три главных темы утверждены Координационным комитетом, в который входит множество великих ученых — изучение последствий химической войны США, изучение стойкости материалов к воздействию факторов тропической природы и экология тропических лесов. Наша группа едет по второму направлению. Жужиков и Беляева призваны защитить вьетнамцев от термитов, а я — от грызунов.

Холмы под крылом закончились, начались бескрайние, геометрически четко расчерченные квадраты изумрудного цвета — это рисовые поля. Вот уже и световое табло призывает пристегнуть ремни — самолет пошел на посадку.

Международный аэропорт города Ханоя Ной Бай — малюсенький, как в Красноводске. Толпы народа, удушающая жара, и мы с сорока коробками. Долго пытаемся понять — кто же нас встречает. Похоже, никто. Хотя накануне необходимые факсы были отправлены. Но веши-то все равно надо выносить. Решаем, что Наталья остается у выхода из аэропорта, а мы с Жужиковым будем таскать по очереди бесконечные коробки. Наконец гора благополучно перетащена к выходу. Но что делать дальше — совершенно непонятно. Тут подваливает какой-то мужик:

— Куда приехали?

— В Тропцентр.

— Никто не встречает?

— Увы.

— Тогда поехали.

Затаскиваем вещи в его рафик. По дороге выясняется, что это шофер посольства и его высылают к каждому рейсу в аэропорт именно на этот случай — если кого-то никто не встретит. Похвальная забота о своих соотечественниках. Но разговаривать некогда. Во все глаза смотрим на окружающий мир. Тропики! Фантастика! Неужели все это происходит с нами? Пальмы, изумрудно-зеленые поля, нескончаемые хижины вдоль шоссе и море, море велосипедистов. Неспешным строем продвигаются они по дороге, и наш водитель, беспрестанно сигналя, умудряется никого не задеть. Темнеет, как и написано в книгах, мгновенно. Не успело солнце скрыться за горизонт, и уже яркие звезды засветили на пронзительно-черном небе. А вот и Ханой. Вместо хижин в темноте уже угадываются дома, велосипедисты кое-где разбавляются нещадно сигналящими автомобилями. Въезжаем в ворота. Это гостиничный комплекс «Ким Лиен». Приехали! Наш водитель отправляется поискать кого-нибудь из Тропцентра, а мы выгружаем вещи. Волшебная тропическая ночь! Невиданные цветы, величественные пальмы, несмолкаемый стрекот насекомых. И, невзирая на ночной час и начало декабря, влажная обволакивающая жара.

Появляется веселый бородатый мужик. Жужиков и Беляева радостно обнимаются с ним. Это — Валерий Васильевич Суднииын, заместитель директора Северного отделения.

— А мы, ребята, вас только завтра ждали, — хохочет он, — вот и факс есть. Ну ничего. Главное, добрались. Сейчас вас поселю, а через часок — прошу ко мне в гости.

Опять перетаскивание коробок. Через часок отправляемся к Судницыну. Там уже поджидает нас и советский директор Северного отделения, Вячеслав Викторович Денисенко с женой Эммой. Вот, собственно, и весь персонал отделения. Они тут живут уже несколько месяцев, и мы — первая группа, приехавшая наконец сюда. Ба, а на столе-то! Ананасы, бананы, папайя! И бутылка местной рисовой водки — «Луа Мой».

— «Новый рис», — переводят «аборигены» и разливают по первой рюмочке.

Да! Не знаю, как остальное, а водку «лямойку» вьетнамцы делать умеют. За столом нас обучают основам жизни в Ханое.

— Переходя улицу, не бойтесь, что поток велосипедистов непрерывен. Ступайте смело, они вас обтекут.

— Папайю не ешьте саму по себе — она как резина. Залейте лимонным соком и поставьте на пару часов в холодильник — пальчики оближешь!

— Пиво со льдом на улице и в ресторане не пейте — они лед делают из некипяченой воды.

Тут и я высказываю пожелание, почерпнутое от Славы Рожнова — ветерана Вьетнама: перед каждым приемом пищи принять по сто граммов. Все дружно поддерживают эту идею, получившую наименование «Рожновские сто грамм».