Королева Брунгильда - [93]
Если Григорий Турский верно описал эту сцену, главами важного посольства Брунгильда выбрала двух людей, имевших больше всего шансов его провалить. Поскольку до тех пор королева отличалась политическим талантом, такой выбор кажется странным и заставляет строить гипотезы. Может быть, Брунгильда хотела вынудить Гунтрамна расторгнуть мирный договор с Австразией, желая, чтобы он взял инициативу на себя? Или просто сбить спесь с двух выдающихся дипломатов, Эгидия и Гунтрамна Бозона, отправив их туда, где ожидалась полная неудача?
Как бы то ни было, для короля Бургундии вопрос с наследством Хильперика теперь был окончательно улажен. К концу 584 г. у него больше не было причин оставаться в Париже, и он с облегчением покинул этот город. Оба его брата, Сигиберт и Хильперик, погибли, после того как нарушили клятву не входить туда; это могло встревожить даже не суеверного человека. Короля Бургундии ждали также срочные дела, побуждавшие его бежать из тлетворной атмосферы старой столицы, где возникали все новые слухи о заговорах>{424}. Но никак нельзя было оставлять там Фредегонду, вновь обретшую власть благодаря восхождению сына на престол. Поэтому Гунтрамн приказал невестке удалиться на королевскую виллу Водрёй, находящуюся в Руанском диоцезе>{425}. Там ей предстояло встретиться с бывшим руанским епископом Мелантием и многими другими нейстрийскими магнатами. Хоть этот дворец не был тюрьмой, за ним пристально следил епископ Претекстат, и Гунтрамн хотел, чтобы маленький Хлотарь II рос при этом марионеточном дворе, далеком от парижских треволнений и прежде всего от соблазнов власти.
Могилы и суды
Наконец наступила зима 584 г., и Гунтрамн с облегчением перевел дух, ощутив себя в безопасности в своем любимом городе Шалоне. Но Фредегонде на ее вилле Водрёй очень скоро стало тесно. Григорий Турский сообщает, что «она была сильно опечалена тем, что у нее частично была отнята власть, и понимала, что Брунгильда сильнее ее»>{426}.
Королева Австразии действительно активно участвовала в расчленении Нейстрии. Если Гунтрамну удалось взять под контроль нейстрийские города к югу от Луары, Брунгильда одерживала все новые победы на севере. Так, воспользовавшись сменой епископов, она сумела добиться, чтобы власть Хильдеберта II признали в Камбре; она назначила туда епископом некоего Гаугериха, ученика ее советника Магнериха Трирского>{427}. В 585 г. она захватила также город Суассон, воспользовавшись тем, что на ее сторону перешел управлявший этим городом герцог Раухинг. Чтобы обеспечить себе симпатии новой повелительницы, он поспешил отдать Хильдеберту II под суд двух аристократов, обвиняемых в том, что они в 576 г. разграбили казну Сигиберта. Таким образом королева получила обратно некоторые украденные предметы, а особо выгодной для нее стала конфискация личного имущества виновных>{428}.
Захват Суассона позволил австразийцам не только получить новых «верных» и новые богатства, но и завладеть важнейшим памятным местом — базиликой святого Медарда, где был погребен великий Хлотарь I. Демонстрируя преемственность династии, Брунгильда велела эксгумировать останки Сигиберта в Ламбре и заново похоронила его в Суассоне>{429}.[81] Было символично, что Сигиберт, мечтавший воссоединить Regnum Francorum, оказался рядом с Хлотарем I, последним Меровингом, который на самом деле властвовал над этим Regnum'ом. И каждый мог констатировать, что их сын и внук Хильдеберт II благочестиво следит за их могилами, потому что питает те же надежды.
Гунтрамн прекрасно понял смысл этого переноса праха. Теперь он должен был дать достойный ответ, повысив авторитет нейстрийских памятных мест, что позволило бы укрепить легитимность маленького Хлотаря II. С этой целью король Бургундии велел разыскать останки детей Хильперика. Прах Меровея нашли без труда; отметим, что Брунгильда не выразила к этому никакого интереса, потому что память о Меровее теперь ей только мешала. Но при идентификации тела принца Хлодвига, брошенного в Марну, возникли сложности. Тем не менее Гунтрамну удалось найти труп с длинными волосами, характерными для Меровингов, который сочли возможным публично показать. Останки Меровея и Хлодвига были с большой помпой перевезены в Париж, и оба брата упокоились под плитами парижской церкви святого Винценция, рядом со своим отцом Хильпериком. Во время похорон Гунтрамн продемонстрировал свою слезливость, за которую его так любили епископы
