Королева Брунгильда - [13]

Улучшение судьбы рабов стало несчастьем для мелких свободных крестьян. Действительно, при новой системе было трудно провести различие между посаженным на землю рабом, выплачивающим хозяину «арендную плату», и свободным крестьянином, выплачивающим все налоги крупному собственнику. Путаницы здесь становилось все больше, а термин «колон» отнюдь не способствовал прояснению личного положения. Так возникла новая социально-экономическая система, где землю dominus (господина и собственника) возделывали зависимые держатели с разным статусом (свободные, полусвободные и рабы). Эта модель эксплуатации, которую обычно называли виллой, во времена Брунгильды стала преобладающей; в свое время ее прямой наследницей станет феодальная сеньория.

Ужесточение имперской фискальной системы оказало разлагающее воздействие и на города. Курии с давних пор управляли местными институтами бесплатно. Императору бывало достаточно время от времени давать какому-нибудь нотаблю почетное звание, чтобы все хорошее общество воспламенялось духом соперничества: куриалы были готовы не жалеть времени и денег в обмен на почести и карьерные перспективы. Но с конца III в. имущество этих нотаблей, уже и так сократившееся из-за экономического кризиса, поставила под дополнительную угрозу новая налоговая система. В самом деле, император потребовал от куриалов служить сборщиками налогов, гарантировать собственным имуществом взимание всей суммы некоторых местных податей, бесплатно чинить дороги и мосты… Провинциальные нотабли начали уклоняться от этого. Должности, прежде считавшиеся почетными (honores), теперь воспринимались как бремя (munera). Курии незаметно начали пустеть. Император попытался помешать происходящему, запретив богачам оставлять свои должности, но это распоряжение лишь усугубило непопулярность института. Римское государство не сумело остановить дезертирство из муниципальных советов и было вынуждено прибегнуть к помощи чиновников, чтобы обеспечить управление на местах. С IV в. настоящим главой города почти везде был государственный служащий, назначенный императором. Форма его наименования и его титул многократно варьировались, пока к 470 г. не утвердилось название «граф города». Должность такого графа-чиновника по-прежнему сохранялась в меровингские времена.

При всех потрясениях, которые вызвала в обществе требовательная налоговая служба поздней империи, она позволила Римскому государству вновь получить значительные ресурсы. Император Константин использовал часть этих финансовых средств для перечеканки монеты, ослабленной на протяжении века девальваций. Прежние монеты заменили новой — солидом. Это золотое «су» весом 4,5 г внушало доверие и позволило оживить средиземноморскую торговлю. На Западе его использовали как базовую единицу в торговых расчетах по самый VIII в. А под греческим названием номисма константиновская монета оставалась главной монетой Византии по XI в.

Церковь как наследница империи

В IV в. Римская империя пережила потрясение совсем иного характера, когда в 313 г. в ранг легального культа возвели христианство, а в последующие десятилетия придали ему статус государственной религии. Почти на два века церковь стала составной частью империи, и ей предстояло перенести некоторые важные элементы римского мира в раннее средневековье.

Прежде всего, новая религия несла на себе отпечаток породившей ее цивилизации. Возникшее на римском Востоке, испытавшем немалое влияние городского феномена, христианство выглядело религией города. С IV в. почти каждый город имел своего епископа, область окормления которого совпадала с территорией, находящейся под городским управлением. Церковная иерархия тоже приспосабливалась к географии римской власти, поскольку административному центру провинции полагался митрополит, отвечавший за церковную провинцию. Что касается двух великих столиц империи, Рима и Константинополя, то в каждой из них была кафедра патриарха, претендовавшего на статус вселенского. Сеть епископств передала варварскому средневековью римскую логику организации пространства — просто потому, что она сохранилась после распада светских структур.

Во-вторых, никто не мог спорить, что триумф христианства в IV и V вв. был обеспечен Римским государством. Чтобы содействовать новой религии, императоры издавали поощрительные законы, жаловали налоговые льготы, дарили земли и строили роскошные базилики.

Церковь могла сколько угодно заявлять, что кесарю следует отдавать кесарево, а Богу Богово, но клирики не могли не знать, сколь многим обязаны светской власти. Такое покровительство императора делало допустимым его некоторое вмешательство в церковные дела. Действительно, в силу своего титула «великого понтифика» император претендовал на контроль над всеми культами и не желал выпускать из-под своего контроля христианство. Так, только государь имел полномочия созывать соборы, в которых принимали участие все епископы империи и которые мы не совсем удачно называем экуменическими («вселенскими»). Кроме того, в течение IV в. император присвоил себе право участвовать в определении правоверия (ортодоксии). В 325 г. Константин выступил за полное равенство между Отцом и Сыном в Троице; в начале 360-х гг. его сын Констанций II, напротив, призвал христиан признать верховенство Отца; наконец, в 380 г. Феодосии I в свою очередь издал закон, восстанавливавший равенство всех трех Божественных лиц. Конечно, епископат не всегда подчинялся предписаниям монарха, но власти благодетельного и изумительно щедрого повелителя трудно было отказать. Когда в 385 г. святой Мартин Турский посмел оспорить у императора право судить еретика, большинство коллег посчитали его оригиналом.