Королева Брунгильда - [12]

Новое общество Поздней империи

Одной из первых идей властителей империи было перемещение политической власти ближе к границам. Тогда дворец мог бы быстрей реагировать в случае вторжения. К тому же присутствие монарха на театре военных действий позволяло сдерживать амбиции главных полководцев, в прошлом столь часто поддерживавших узурпаторов. Однако гигантские размеры империи означали, что необходимо одновременно оборонять несколько активных участков фронта — в Британии, на Рейне, на Дунае и в Малой Азии. Поскольку монарх не мог находиться сразу повсюду, Диоклетиан в 290-х гг. придумал режим, допускающий существование четырех соимператоров, — тетрархию.

В чисто военном отношении этот опыт оказался эффективным, даже если обнаружил свою ограниченность в политическом плане. Действительно, в начале IV в. одному из соимператоров, Константину, удалось устранить всех коллег и восстановить единый принципат. Однако эта реставрация продержалась всего полвека, когда потребности обороны вынудили снова разделить империю. В течение последнего века существования Рима чаще всего было два императора, один из которых возглавлял Запад, а другой — Восток. Эти два правителя нередко оказывались родственниками, как братья Валентиниан I и Валент, совместно правившие Империей с 364 по 375 г. Таким образом, официально этот чисто административный раздел территории не ставил под сомнение единство римского мира.

Другим аспектом возрождения был рост числа чиновников, которым полагалось следить за винтиками имперской государственной машины, порядком заедавшей с 235 по 284 г. С конца III в. численность центральной бюрократии стала неимоверной. Множились и региональные должности, способствуя перекройке карты провинций. Кроме того, сформировалась и новая корпорация — из государственных служащих, уполномоченных контролировать чиновников повсюду, где бы они ни находились. Эти agentes in rebus [букв. агенты по делам] представляли собой нечто вроде политических комиссаров и должны были предотвращать волнения или подрывать позиции узурпаторов. Хоть они и были очень непопулярны, но позволили Поздней империи сохранить целостность.

Этим многочисленным чиновникам также поручалось проводить в жизнь более суровые законы. В самом деле, чтобы взять под контроль общество, приобретшее склонность к насилию, римские законодатели отдали приоритет репрессиям: к смертной казни, регулярно применявшейся, добавился целый ряд позорящих или унизительных наказаний, с очень выраженной склонностью к нанесению увечий. Не станем искать истоки этой узаконенной жестокости, с которым было знакомо любое древнее общество и которое особенно культивировал Рим, у варваров. Поскольку надо было выйти из демографического кризиса, законодатели IV в. стали вмешиваться и в семейные дела: с тех пор судья пытался преследовать прелюбодеев, не допускать похищений, надзирать за процедурой помолвки… Стабилизация супружеских пар казалась лучшим способом подъема рождаемости. Так что не будем обвинять христиан, будто у истоков этого ужесточения сексуальной морали стояли они.

Однако для найма варваров ради обороны от внешних врагов и содержания на службе чиновников для защиты от внутренних врагов требовались деньги, колоссальные, каких обычные ресурсы империи выплачивать не позволяли. Поэтому, чтобы выйти из финансового кризиса, император Диоклетиан (284–305) решил провести глубокую реформу фискальной системы. Не повышая сумм обложения, он начал борьбу с уклонениями от уплаты налогов и попытался сократить стоимость их сбора. В рамках нового режима каждый свободный человек в империи отныне должен был платить два налога — подушный (capitatio) и поземельный (jugatio). Оказалось, что этот поземельный сбор довольно просто взимать с крупных собственников, но куда затруднительней — с мелких, которые постоянно избегали выполнения своего долга, скрываясь от сборщиков. Поэтому государство решило запретить мелким крестьянам покидать свое хозяйство. Кроме того, из соображений экономии император велел, чтобы деньги с мелких крестьян окрестных земель собирали и перечисляли государству богатые землевладельцы. Если нотабль отвечал своим добром за общую сумму, причитающуюся с крестьян, можно было не сомневаться, что он будет неумолим при ее взыскании.

В среднесрочной перспективе фискальная реформа Диоклетиана имела неожиданные последствия. Действительно, юридически мелкий крестьянин оставался свободным человеком. Но в повседневной жизни налоговая кабала обрекала его на социальную, а потом на социально-экономическую зависимость от магната. Так формировался класс полузависимых земледельцев, «колонов», появление которых ознаменовало глубокий раскол в западном обществе.

Тем не менее повышенные подати, каких потребовали от хрупкой экономики, повлекли за собой различные последствия. Они либо приводили к уклонению от налогов или к восстаниям (действительно, восстания багаудов никогда не были столь многочисленными, как в IV или V вв.), либо вынуждали производителей находить пути повышения рентабельности. В самом деле, крупные собственники под нажимом сборщиков налогов постепенно поняли, что в условиях олигантропии экстенсивное хозяйствование, основанное на массовом рабстве, неминуемо ведет к разорению. Рабство, с которым было связано слишком много традиций и интересов, правда, не отменили, но все больше рабов «сажали на землю», то есть давали им клочок земли, чтобы они его интенсивно возделывали. Большая часть продуктов от этих хозяйств, естественно, причиталась собственнику, но, чтобы побудить посаженного на землю раба хорошо работать, хозяин обещал оставлять ему часть прибыли. За счет доходов с этого пекулия, владение которым ему гарантировалось, тот имел возможность выкупить себя.