Королёв - [13]
К. переступил с ноги на ногу и кашлянул. Рыжий тотчас отозвался страшным приступом кашля, будто ждал сигнала; он кашлял так сильно, что сотрясалась не только кровать, но вся комнатка. Женщина, оставив свою тетрадку, села на край кровати и приложила ладонь ко лбу мужа, но тут же отдернула ее, будто обжегшись.
— Опыты… — проговорила она грустно, — это тоже опыты… Фридрих сильно простудился, но даже это… Он не стал ничего принимать, чтоб сбить температуру… Все для науки…
— Опыты? Уж не по теплопередаче ли? — спросил К.
Рыжий человек наконец прокашлялся и протянул К. руку — белую, как корень, с длинными тонкими пальцами.
— Вы угадали совершенно верно… коллега? Вы ученый? Физик?
— Инженер-конструктор, — сказал К. так сухо, будто слово «ученый» ему было неприятно, — планерист, летчик я.
— Ну так вы должны понимать: та сторона ракеты, что обращена к солнцу, будет резко нагреваться, а та, что в тени, так же сильно охлаждаться… Это очень важно… Когда я полечу на Марс…
К. продолжал, кусая губу, вертеть в руках паяльную лампу; от слов рыжего о Марсе он отмахнулся, как от докучной мухи.
— Жидкостные двигатели… А если у вас… у нас будет помещение? — спросил он. — Лаборатория, оборудование, сотрудники? Что тогда?
Важное примечание автора. Сожалею, но на сей раз я вынужден серьезно вмешаться.
Современной марсианской наукой установлено, что в действительности все происходило несколько иначе. Разговоров, что приведены выше, на самом деле никогда не было. К. не ездил к Циолковскому в Калугу — собирался, да так и не собрался, — а впервые встретились они несколькими годами позже, в Москве, куда старика все-таки привезли на празднование его собственного юбилея, привезли едва ли не насильно, сгребя в кучку вместе с подушкой и одеялом. И с Цандером К. познакомился вовсе не в коммунальной квартире последнего, а в более официальной обстановке, сейчас не припомню точно — то ли на улице Никольской, в конторе с чудным названием Осоавиахим, то ли в одном из корпусов ЦАГИ на Вознесенской.
Да, этих бесед не было; их кто-то придумал — мой ли амоалоа Льян, другие ли наши наблюдатели, люди ли, сам ли К., всегда, как подобает крылатому существу, отличавшийся высокоразвитой фантазией, — кто-то выдумал их, а стало быть… стало быть, они все-таки состоялись, ведь для мысли (увы — не только для правдивой и не только для разумной) невозможного нет?..
Мы, марсиане, не столь склонны проводить резкую грань между возможным и сущим, как это делаете вы, земляне.
Вот и все, что я хотел сказать; вновь передаю слово Льяну.
— Но Цандер умер… — тихо сказал К.
— Вот и замечательно, — сказал коренастый с воодушевлением, — ей-богу, так гораздо лучше для него и для вас. Признайтесь, что он вас завербовал: ему вы зла уже не причините, а свое положение облегчите.
— Никто меня никуда не вербовал…
— Некоторые ваши знакомые утверждают, что вы называли его своим учителем. В чем же это? В подрывной деятельности?
— Как инженер (К., я заметил, почему-то не любил применительно к себе слова «ученый») — да, наверное, он был моим учителем… Уровень его математических знаний, его умение провести теоретический анализ… (Коренастый душераздирающе зевал.) В те годы он был единственным, кто мог возглавить работу по созданию ракетных двигателей… Да и сейчас…
— Эх, Сергей Палыч… — Определенно коренастый был сегодня добр, и я благодарил его мысленно за эту доброту. — Вы же до знакомства с ним были честным человеком… Трудились, как говорится, на благо нашей Родины… Самолеты строили, эти, как их, планера — ну, полезное же дело… Летали, как полагается, — низе́нько… А Цандер вас уговорил заниматься вредными делишками, народные деньги разбазаривать… Таки сбил он вас с панталыку, а? Марс, Марс… Как такая чушь в голову-то взбрести может?
И вправду: как случилось, что К., еще несколько лет тому назад ни о каком Марсе не помышлявший, заболел этим волшебным, мучительным недугом? Официозной марсианской наукой исписаны толстенные тома (разумеется, способ, каким мы фиксируем наши мысли, не имеет ничего общего с человечьей письменностью, но мы, наблюдатели, работающие на Земле, уже отчасти привыкли думать и выражаться как люди) о том, как-де еще в глубоком детстве, слушая сказку о ковре-самолете, что рассказывала ему мать, К. проникся мечтою о полетах к звездам, и вся его дальнейшая жизнь представляла собой одну прямую линию, устремленную к ним. Однако нам, наблюдателям-практикам, столько времени проведшим в непосредственной близости к К., представляется, что все было не совсем так: по-настоящему К. начал думать о Марсе лишь в тот счастливый год, когда в Москве чудом пересеклись пути нескольких энтузиастов и была создана (ах, как же люди любят образовывать всякие союзы и называть их длинными и неудобоваримыми именами) та самая Группа Инженеров, Работающих Даром, о которой коренастый его расспрашивал…
— Ишь ты, — сказал человек в фартуке и с метлой в руках. — Ишь ты, поди ж ты… И что ж вы тут делать-то будете, в сарае энтом поганом?
Мы не очень хорошо понимали человека с метлой: по-видимому, он изъяснялся на диалекте, которому нас в школе наблюдателей не обучали. Но рыжий Ц. понимал его прекрасно.
О нем писали долго и много. Он стал официальным идолом. Его восхваляли — и разоблачали, боготворили — и ненавидели. Но ТАК о нем не писал никто и никогда!«Правда» — новая книга Максима Чертанова и Дмитрия Быкова, беспрецедентный плутовской роман о Ленине, единственный за целое столетие!Вдохните поглубже и приготовьтесь — добрый Ленин против злого Дзержинского, борьба за таинственное Кольцо Власти, Революционный Эрос и многое другое... История мировой революции еще никогда не была такой забавной!Иллюстрация на обложке Александра Яковлева.
Все знают, что Эйнштейн был великим физиком (хотя сейчас модно в этом сомневаться). О нем изданы прекрасные, хотя теперь уже чуточку устаревшие книги. Сам Эйнштейн не хотел, чтобы о нем знали что-то еще. Зачем же о нем пишут снова и снова? Почему не оставить его частную жизнь в покое? Увы, об этой жизни опубликовано столько оскорбительной лжи и в то же время существует столько глупых недомолвок, что пришла пора помочь читателю в этом хаосе разобраться. А ведь есть еще третья сторона жизни Эйнштейна, о которой у нас не известно практически ничего и которая, быть может против воли, вынудила его стать политиком вообще и сионистом в частности.
Позади смерть, впереди тюрьма, рядом два странных спутника, ближе которых у него никого нет, — так мальчишка-солдат отправляется в последнее в своей жизни путешествие. Но где бы он ни был, в родном городке или в Москве, его обступают призраки убитых людей. Мир живых не принимает его, толкая обратно — туда, где навсегда остались его друзья и его душа. И только на пороге гибели он понимает, что смерти нет, потому что есть вещи, которые важнее смерти.
Герберт Уэллс (1866–1946) широко известен как один из создателей жанра научной фантастики, автор популярных, многократно экранизированных романов — «Война миров», «Машина времени», «Человек-невидимка», «Остров доктора Моро». Однако российские читатели почти ничего не знают о других сторонах жизни Уэллса — о его политической деятельности и пропаганде социализма, о поездках в СССР, где он встречался с Лениным и Сталиным, об отношениях с женщинами, последней и самой любимой из которых была знаменитая авантюристка Мария Будберг.
Артур Конан Дойл (1859—1930) известен всему миру как создатель гениального сыщика Шерлока Холмса и его верного спутника Уотсона. Менее известны другие его произведения о преданном науке профессоре Челленджере, благородном сэре Найджеле, отважном бригадире Жераре. И совсем немногие знают о том, что он также был врачом, путешественником, спортсменом, военным корреспондентом и пылким пропагандистом спиритизма. Обо всех этих проявлениях многогранной натуры Дойла подробно и увлекательно повествует его первая русскоязычная биография, созданная писателем Максимом Чертановым.
Мы все любим его, но любим, путая с его героями, как что-то невероятное, сказочное — балы, кареты, шпаги, кружева. Но, если приблизим взгляд, увидим иное, странно знакомое — командировки, фотосессии, митинги, суды… Он совершил революцию в журналистике и театре, он писал романы и исторические труды, он вел блоги и баллотировался в депутаты, он дрался на дуэлях и защищал обиженных; он рассказывал о России то, что мы сами знали, но боялись сказать; куда бы он ни приехал, первым делом посещал тюрьму, главной темой его творчества было страдание, страстью всей его жизни — политика… О жизни этого необыкновенного, но так похожего на нас человека — Александра Дюма или просто Сан Саныча — в самой полной русскоязычной биографии рассказывает автор.знак информационной продукции 16 +.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Имя автора этого сборника в пространных комментариях не нуждается. По сценариям Валентина Черных снято более тридцати художественных фильмов, и среди них — «Москва слезам не верит», «Любовь земная», «Любить по-русски», высочайший рейтинг которых держится по сей день.Экранизациям последних лет по произведениям В. Черных «Тесты для настоящих мужчин», «Женщин обижать не рекомендуется» явно суждена долгая жизнь, как и только что вышедшему на экраны фильму, снятому по глубоко психологичному, не лишенному мистики рассказу «Рецепт колдуньи» — он-то и дал название нашей книге.Смотрите и читайте!А можно и наоборот…
Все начинается с литературы. И кино тоже. Валентин Черных — писатель и сценарист, но произведениям которого снято более тридцати кинофильмов, многие из них уже давно любимы зрителями — «Москва слезам не верит», «Выйти замуж за капитана», «Любить по-русски» и др.В этот том вошли все новые произведения Валентина Константиновича, одно из которых тем не менее уже экранизировано. В ноябре зрители увидят новый фильм «Свои» по сценарию Валентина Черных.
В новый сборник Валентина Черных вошли два самых проникновенных и лиричных произведения автора: повесть «Воспитание жестокости у женщин и собак», которая известна читателям по одноименному фильму с Еленой Яковлевой в главной роли; роман «Пират и пиратка», не менее интересный и удивительно добрый; а также рассказы, заставляющие нас с вами посмотреть на окружающий мир совсем иначе.
В сборник «Женская собственность» вошел новый роман «Жены и любовницы economic animal (экономического зверя)», а также рассказы, один из которых («Женская собственность») был экранизирован.