Короленко - [18]
Через несколько дней Владимир пришел снова, и на этот раз ему показалось, что в глазах Михайловского мелькнуло выражение некоторой заинтересованности.
— Я передал вашу рукопись в редакцию, — сказал он. — Теперь узнаете о ней уже от Щедрина или Плещеева. Сходить надо в редакцию, угол Литейного и Бассейной.
И опять с тою же холодноватой вежливостью смотрел, как начинающий писатель, путаясь в рукавах, надевает пальто.
В назначенный день и час Владимир явился в редакцию. В большой комнате было много народу; стоял Щедрин и что-то рассказывал суровым, отрывистым голосом. Слушатели смеялись. Тотчас вслед за Владимиром в комнату вошел Михайловский, узнал своего робкого посетителя и, взяв его за руку, подвел к Щедрину. Суровое, в резких морщинах лицо Щедрина чуть-чуть смягчилось, большие пронзительные глаза вблизи оказались не такими строгими, как на портретах.
— Это вот автор того рассказа… — сказал Михайловский.
— А! — Щедрин в ответ на поклон Владимира приветливо кивнул головой и сделал рукою жест, приглашающий автора следовать за ним. — Рукопись не будет напечатана, — сказал Щедрин, когда они вошли в маленькую редакционную комнату. — Алексей Николаевич, вот надо вернуть.
Владимир поклонился, и А. Н. Плещеев, сидевший тут же за столом, очень приветливо и доброжелательно взглянул на автора, кивнул ему головой и принялся рыться в большой редакционной папке.
— Я хотел бы услышать хотя бы краткий отзыв, — тихо обратился Владимир к Щедрину.
Щедрин несколько мгновений молчал, как будто взвешивая все «за» и «против».
— Видите ли… Оно бы и ничего… Да зелено еще… Зелено очень… Алексей Николаевич, отдайте.
Щедрин пожал огорченному автору руку, и Владимир ушел. Медленно бредя по Бассейной, он утешал себя тем, что все-таки ни Михайловский, ни Щедрин не признали рассказ безусловно плохим. О том, что можно отдать рассказ еще куда-нибудь, например в «Слово», он не хотел думать. Горькие думы постепенно развеивались. Он молод, здоров, силен — у него все еще впереди.
«Печальное недоразумение»
Жильцы 21-й квартиры дома № 134 по Невскому давно чувствовали, что полиция следит за ними.
У Короленко поселился Григорьев, отбывший после подачи протеста ссылку в Олонецкой губернии; нашли приют и сестры Ивановские, Александра и Авдотья, обе были полулегальные, жили без прописки. Дуня после ареста права жительства в столице не имела. В прошлом году Мария Галактионовна вышла замуж за студента Медико-хирургической академии Николая Лошкарева, и он тоже жил с ними.
Николай из мужчин оказался самым упрямым — он ни за что не хотел бросать учение. А Владимир и Илларион давно решили, что образование закончить им не удастся. Как и Григорьев, они остались убежденными лавристами, и вопрос о хождении в народ у них считался решенным. В планы коренного переустройства их жизни входила как ближайшая цель работа в деревне, среди народа. Владимир с Василием Григорьевым посещали сапожную мастерскую на Загородном проспекте, где их обучали ремеслу молодые рабочие-финны, сочувственно относящиеся к их идее. Илларион завел маленькую слесарную мастерскую, и предполагалось, что по окончании обучения один из братьев (кто именно — должен был решить жребий) с Василием отправится «в народ».
В спорах, беседах, дискуссиях, в долгих нелегких раздумьях выкристаллизовалось то главное, чем жил в эту бурную полосу своей жизни молодой народник-лаврист. Да, Владимир, как и его друзья, как большинство молодежи, не питает ни малейшего уважения к существующему политическому строю, основанному на полицейском всемогуществе и произволе, и к строю социальному, покоящемуся на неравенстве и привилегиях. Он готов содействовать перемене этого строя на лучший именно сейчас, когда у дверей грядущей русской истории уже стучится великий незнакомец, называемый русским народом. Народ придет и скажет свое решающее слово. Достоевский на могиле Некрасова говорил, что явится поэт из народа и поэзия станет новой. Это пророчество надо расширить: все творчество жизни перейдет к народу, станет «новое небо и новая земля».
А чтобы социальный и политический мир завертелся на новой оси, Владимир и его друзья из интеллигенции должны выполнить свою, пусть хоть и служебную, роль.
Владимира познакомили с несколькими революционерами, работающими в тайной типографии, и по их просьбе он в начале 1878 года вырезал из дерева для нелегальной народнической газеты «Начало» заголовок; когда весною того же года газета стала выходить, квартира Короленко однажды превратилась в перевалочный пункт, откуда пропагандисты развозили ее по провинции. Позднее, с осени, обитатели квартиры давали приют распространителям другой революционной газеты — «Земля и воля».
Полиция наверняка знала, что семья связана с нелегальными, вероятно, подозревала братьев в связях с тайной типографией. Тучи сгущались над семьей Короленко, но молодежь не очень печалилась. Владимир был целиком поглощен литературной работой. Жили хоть и небогато, но весело. В небольшой кухоньке особенно шумно становилось за полночь, когда из типографии возвращались Владимир, Илларион и Николай. Эвелина Иосифовна к часу ночи ставила самовар, и за чаем сходились все обитатели квартиры.
ОТ АВТОРАВ основу этой повести положен истинный случай, происшедший во время Великой Отечественной войны на фашистском артиллерийском полигоне Ордруф, в Тюрингии, близ города Веймар. Офицер-танкист в своем последнем бою честно и до конца исполнил долг советского гражданина, воина и патриота.Событие это — при всей его легендарности — совершенно достоверно. Но два десятка лет, отделившие нас от войны, от неравного, трагического боя на Ордруфском полигоне, убрали одни, прибавили другие штрихи к портрету героя, а сам подвиг окутали дымкой легенды, наподобие тех, которыми так богата вся тысячелетняя история нашего народа.Капитан был юношей моего поколения, и я написал его таким, какими когда-то видел многих наших сверстников, навсегда оставшихся молодыми…
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Воспоминания участника обороны Зимнего дворца от большевиков во время октябрьского переворота 1917 г.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.