Король — узник Фантомаса - [39]

— Ваше величество совершенно правы, — ответил Эрих фон Кампфен, кланяясь при каждом слове.

— Поздравляю вас, сударь, — сказала королева, обращаясь к Жюву, — и желаю вам успехов на том пути, по которому ведут вас ваши таланты…

Беседа на этом закончилась, и Жюв задавался вопросом, следует ли ему покинуть зал, но тут главный камергер сделал ему знак, означавший, как предупредила Жюва госпожа Хеберляуф, приглашение остаться. Полицейский присоединился к группе гостей, удостоившихся чести стоять позади трона до конца аудиенции. Он слышал, как королева обратилась к старому учителю, господину Мюллеру, представившему ей «группу школьников».

— Я счастлива познакомиться с вами, я поздравляю вас с тем, что у вас такие ученики. Я очень интересуюсь жизнью школьников.

Повернувшись к главному камергеру, она добавила:

— Наши школы находятся в процветающем состоянии, не правда ли, господин фон Кампфен?

— Ваше величество совершенно правы, — поспешил подтвердить главный камергер.

— Я вас поздравляю и желаю вам успехов на том пути, по которому ведут вас ваши таланты, — закончила беседу королева.

И Жюв понял, что всем участникам аудиенции она повторяет один и тот же текст с минимальными вариациями. «Вероятно, такова официальная формула», — подумал полицейский, но всё-таки ему стоило труда удержаться от смеха, когда он услышал, как королева повторяет всё это в третий раз, теперь уже обращаясь к двум юным девушкам в белых платьях, впервые представленным ко двору и начинающим таким образом свою светскую жизнь.

Но вдруг королева остановилась посередине фразы. Жюв обратил внимание, что уже несколько минут внимание королевы было отвлечено каким-то предметом, явно вызывавшим её раздражение. Она вертелась на троне, наклонялась то вправо, то влево, и наконец, прервав аудиенцию, обратилась к главной даме своей свиты:

— Довольно странно, мадам, что зажгли большую люстру, тогда как в зале и так светло. Прикажите потушить!

После этого замечания, достойного рачительной домохозяйки, королева приосанилась и продолжала официальную беседу. Но было видно, что ей очень трудно сосредоточиться, что её всё время отвлекает мысль о бесполезно расходуемом электричестве. То и дело глаза её обращались к выключателю, находившемуся в пяти или шести шагах от трона. Затесавшись в толпу царедворцев, Жюв от души забавлялся их растерянностью. Этикет не позволял первой даме самой погасить люстру. Она передала приказание королевы второй даме, которая, в свою очередь, отправилась разыскивать фрейлину, которая о чём-то болтала с подругой в уголке. Теперь фрейлине предстояло найти первую горничную, чтобы та дала поручение офицеру охраны, который вызвал бы охранника, чтобы тот наконец выключил люстру.

Внезапно шум голосов усилился, толпа расступилась, и в зал вступил человек, занимавший, судя по реакции окружающих, высокое место при дворе. Царедворцы приветствовали его почтительно, но сдержанно, и вскоре вокруг вновь пришедшего установилось ледяное молчание.

Между тем главный камергер бесстрастно объявил:

— Его высочество принц Гудульфин!

Принцу могло быть лет двадцать пять, у него был изысканный вид и орлиный нос. Гладко выбритый, по английской моде, он был одет в роскошный придворный мундир, напоминавший своим блеском давно минувшие времена расцвета королевской власти. Его внешний облик составлял разительный контраст его кузине, королеве Эдвиге. И по мере того как он приближался к трону, высокомерно подняв голову и придав лицу ироническое выражение, королева съёживалась на троне, и в её лице, всё сильнее дёргавшемся от тика, появлялось что-то обезьянье.

Все знали о том, что давняя и непримиримая ненависть разделяла царствующую династию и младшую ветвь королевской семьи и что принц Гудульфин в отсутствие Фридриха-Христиана пользовался всеми возможностями, чтобы укрепить своё положение. Его сторонники открыто говорили о том, чтобы свергнуть Фридриха-Христиана и возвести на трон Гудульфина. А потому многие удивлялись дерзости принца, решившего присутствовать во время церемонии аудиенции. Были и такие, кто с удовольствием предвкушал возможный скандал.

Другой вопрос, занимавший умы присутствующих: появится ли на приёме эрцгерцогиня Александра, гораздо более красивая и величественная, чем супруга Фридриха-Христиана? Говорили, что её любви упорно домогается принц Гудульфин. Кто знает, быть может, эрцгерцогиня мечтала занять ещё более высокое положение, чем то, на которое она имела право по рождению?

Если бы Гудульфин и Александра появились вместе на приёме, где хозяйкой была королева, это было бы равносильно вызову. Но одновременно с прибытием принца подтвердился ранее разнёсшийся слух, что эрцгерцогиня не придёт под предлогом разыгравшейся мигрени. Правда, все знали, что это не более чем предлог.

Соблюдая правила этикета, принц Гудульфин склонился перед королевой в низком поклоне и в таком положении ожидал, чтобы она пригласила его присоединиться к группе, стоявшей возле трона. Но Эдвига, казалось, забыла это сделать. Она была буквально загипнотизирована горящей люстрой и выключателем, к которому никто не решался прикоснуться.