— В конце концов, почему бы мне не кутнуть! Сегодня 31 декабря, и уходящий год полагается провожать весело… тем более, что случается это не чаще, чем раз в двенадцать месяцев!
Полночь уже почти наступила. Журналист Жером Фандор, сотрудник популярной газеты «Капиталь», быстро шагал по бульвару. Он только что вышел с унылого официального банкета, где вдоволь наслушался скучных ораторов, превозносивших в своих выспренних речах достоинства Ассоциации и Взаимопомощи. Жером Фандор проспал большую часть церемонии и проснулся, когда шла презентация лауреатов каких-то премий. Все присутствующие радостно аплодировали, чувствуя, что мероприятие идёт к концу. Большинство из них тут же повскакивали с мест и устремились к выходу, одинаково довольные и тем, что приняли участие в престижном мероприятии, и тем, что оно, наконец, завершилось.
Очутившись на бульваре, Фандор с наслаждением вдохнул чистый холодный воздух. По-особенному нарядная толпа заполняла в этот вечер тротуары. Здесь были и театралы, только что вышедшие после представления, и просто гуляющие, решившие весело провести новогоднюю ночь. Самая богатая и элегантная часть парижского населения заполняла пространство, простирающееся от Порт-Сен-Мартен до Мадлен и известное под названием Больших бульваров. Роскошные автомобили медленно пробирались сквозь толпу, громко сигналя. Сквозь запотевшие от тепла стёкла можно было разглядеть внутри элегантные силуэты дам, закутанных в драгоценные меха и кружевные накидки.
Время от времени какая-нибудь из этих машин останавливалась перед освещённой террасой ресторана, служитель в ливрее, обшитой галунами, поспешно и почтительно распахивал дверцу, и очаровательные посетительницы, выпорхнув из экипажей, тут же исчезали за зеркальными дверями в сопровождении своих спутников, торжественно следовавших за ними в просторных шубах и сверкающих высоких цилиндрах.
Над оживлённой толпой стоял смутный и радостный гул голосов. Простолюдины без смущения смешивались с богатыми буржуа, обменивались шуточками, добродушно толкали друг друга. «31 декабря, — подумал Фандор, — это общий праздник, он объединяет всех… Надо и мне присоединиться к общему веселью. Гулять так гулять!».
С тех пор как вот уже несколько лет журналист Жером Фандор работал в крупнейшей вечерней газете «Капиталь», в отделе текущей информации, он мог, не хвастаясь, сказать, что знаком с «половиной Парижа». Идя по улице, он поминутно раскланивался со знакомыми и пожимал руки приятелям. И всё же, будучи знаком со всеми, он был всегда один, ибо настоящих, близких друзей у него не было, за одним-единственным исключением. Зато какое это было исключение! Это был друг, с которым можно было поделиться самыми заветными мыслями и надеждами, — Жюв, знаменитый Жюв, прославленный инспектор сыскной полиции! Их связывала не только дружба: у них были общие заботы, общие тайны, общие цели, они вместе стремились защитить Общество, вместе бились над раскрытием мрачных драм и загадочных преступлений.
Да, Жюв был для Фандора лучшим другом. О более верном и надёжном товарище нельзя было и мечтать!
На минуту у Фандора мелькнула мысль: заявиться к Жюву и вытащить его из дома. Но он тут же одёрнул себя. У знаменитого детектива редко выпадала минута для отдыха. Сейчас он наверняка спал сном праведника, и было бы бесчеловечно будить его. «Пусть отдыхает, — подумал журналист, — на сегодняшнюю ночь я найду себе какую-нибудь компанию!».
Фандор дошёл до угла улицы Друо и оказался перед дверями большой закусочной, сверкавшей огнями и белоснежными скатертями накрытых столиков. «Вот то, что мне нужно», — подумал он и вошёл внутрь. Тут же к нему с почтительными поклонами направился метрдотель и осведомился, заказывал ли месье столик, так как все места заказаны заранее. Фандор вынужден был повернуться на 180 градусов и, не дослушав извинений метрдотеля, покинул заведение, завидуя другим, более предусмотрительным, посетителям.
— Ну, ничего, — ворчал он себе под нос, — найду что-нибудь поскромнее. Не помирать же с голоду!
Дело в том, что на официальном банкете, где журналист присутствовал в силу своих профессиональных обязанностей, он испытывал такое отвращение, что даже не притронулся к еде, намереваясь подкрепиться где-нибудь в более приятном месте. Однако, дойдя до церкви Мадлен, он понял, что осуществить это намерение ему, возможно, и не удастся. Толпа перед ресторанами и кафе теперь поредела, но лишь потому, что большинство прохожих уже устроились за столиками. Машинально Фандор свернул по улице Руаяль в направлении предместья Сент-Оноре.
Он поравнялся с подъездом скромного на вид ресторана, но перед которым стояла целая вереница роскошных машин и частных экипажей. Сквозь стёкла окон были видны зеркала, задрапированные бархатными портьерами, и уютные столики под низкими абажурами.
Внезапно очаровательное видение мелькнуло перед глазами журналиста.
— Изабель де Геррэ! — воскликнул он. — Вот так встреча…
— Это вы, дорогой! Как дела?
И молодая женщина, закутанная в меховое манто, протянула ему руку в тонкой перчатке.
