Король снов - [20]

О, насколько все это было очаровательно! Каким чудесным образом все эти странные постройки, возводившиеся здесь на протяжении семи тысяч лет, смогли слиться воедино в этот огромный, ни с чем не сравнимый шедевр архитектуры?

«Прекрасно, — подумала Вараиль. — Престимион все еще корональ, и я по-прежнему живу здесь, в Замке, по крайней мере в настоящее время»

В конце концов придет час, когда непререкаемый долг заставит их переселиться в Лабиринт: таков закон, и он не нарушался ни разу со времен основания мира. Каждый корональ вынужден был пройти через это — и жена каждого короналя.

«Да сохранит Божество понтифекса Конфалюма!» — мысленно взмолилась Вараиль.

Конечно, время идет своим чередом, и дни понтифекса близятся к концу. Но все же, да будет нам позволено еще, хотя бы ненадолго, остаться здесь, в Замке. Еще немного. Несколько месяцев. Год. Может быть, два. Сколько получится.

7

Они уже вышли в Долину плетей. Впереди, красной стеной окаймляя северный горизонт, узкой линией лежала ровная песчаниковая гряда, на которой Пятеро правителей воздвигли пять своих дворцов, а прямо внизу несла к востоку свои воды могучая река Зимр.

— Посмотрите, господин, — Джакомин Халефис указал рукой на красные холмы. — Похоже, мы почти дома.

«Почти дома… » — подумал Мандралиска, криво усмехаясь. Для него в этой фразе не было ничего, кроме мрачной иронии.

В той или иной степени он ощущал себя дома где угодно, а может быть, везде или нигде в мире. Все места казались ему практически одинаковыми, и к любому из них он относился с полным безразличием. Некоторое время он считал своим домом непроходимые джунгли, затем камеру в темнице Замка лорда Престимиона, а до того — прекрасные покои в богатой, расположившейся на обоих берегах Зимра Ни-мойе. За годы, минувшие после окаянного детства, проведенного в жалком селении среди снежных пиков Гонгарских гор, — детства, о котором он предпочитал не вспоминать, — ему довелось сменить множество мест обитания. В течение последних пяти лет он называл «домом» этот бесплодный и малоизвестный район в сердце Зимроэля и потому, глядя на обожженные солнцем красные скалы, замыкавшие распростершуюся перед ним неприветливую песчаную равнину, вполне мог бы согласиться с Халефисом: да, он приближался к дому, — если бы это понятие имело для него хоть какую-то ценность.

— А вот и дворцы правителей, не правда ли, ваша светлость? — продолжал болтать Джакомин Халефис, указывая пальцем в сторону высокого горного хребта. Адъютант ехал вплотную к графу верхом на перекормленном бледно-лиловом скакуне, которому приходилось изрядно напрягаться, чтобы не отставать от поджарого и гораздо более прыткого животного Мандралиски.

Граф поднес руку козырьком ко лбу и посмотрел вверх.

— Да, три из них. Я вижу дома Гавиниуса, Гавахауда и Гавдата. — В резком полуденном свете купола, крытые гладкой серой черепицей, отливали красноватым мерцающим блеском. — Но, по-моему, оставшиеся два пока еще разглядеть нельзя. Или ты хочешь сказать, что разглядел и их тоже?

— Честно говоря, господин, не думаю, чтобы мне это удалось.

— Как и мне, — отозвался Мандралиска.

Когда Пятеро правителей начали свой странный и пока что остававшийся тайным мятеж против власти центрального правительства, они решили не устраивать свой штаб в старой столице их дяди Ни-мойе. Это было бы чрезвычайно неблагоразумно с их стороны. Они, все пятеро, были по своей природе крайне неблагоразумными людьми, но все же иногда прислушивались к веским доводам. И в ответ на предложение Мандралиски они согласились полностью переселиться сюда, в малонаселенную и плохо исследованную провинцию Горневон, выбрав место на южном берегу Зимра на полпути между Ни-мойей и Верфом.

Река оставалась судоходной на протяжении добрых семи тысяч миль — от ущелья Дюлорн на далеком западе до города Пилиплока на побережье Внутреннего моря, — и везде имелись превосходные места для причаливания и якорных стоянок, а вокруг удобных внутренних портов выросли большие преуспевающие города — Кинтор, Мазадон, Верф и множество других. Ни один из них, однако, не мог соперничать с Ни-мойей, признанной королевой среди городов западного континента.

Но здесь, в Горневоне, над южным берегом Зимра вертикально вздымалась почти отвесная стена из красного песчаника, образуя непреодолимый барьер между рекой и землями, лежавшими к югу от нее. К тому же на большом отрезке русла не было ни одного места, куда могло бы пристать не только грузовое речное судно, но даже маленькая лодка.

Именно из-за полной неприступности южного берега он оставался практически необитаемым и торговцы туда не заглядывали. Зато на другом берегу, прямо напротив того места, где теперь выросли дворцы Пяти правителей, располагалась прекрасная гавань в форме полумесяца, служившая источником процветания города Горвенара. А на южном берегу за красной каменной стеной пряталась очень похожая на пустыню, выжженная солнцем, никем никогда не использовавшаяся земля: сушей попасть туда было крайне трудно. Именно здесь Мандралиска уговорил Пятерых правителей создать новую столицу.

Она возникла в унылом, неприветливом месте. Вся провинция Горневон была прикрыта с востока отрогом пересекавшего почти весь материк Гонгарского горного хребта, и эта цепь заоблачных гор со снежными вершинами преграждала путь юго-западным сырым ветрам, которые летом несли дожди из болотистого Пиурифэйна — резервации меняющих форму. А с другой стороны протянулся Откос Велатиса в милю высотой, перехватывавший зимние дожди, которые несли западные ветры с Великого океана. Вот почему провинция Горневон оставалась одним из самых сухих мест на всем огромном континенте — своеобразной внутренней пустыней посреди плодородного процветающего Зимроэля.