Король шрамов - [6]

– Можно просто не выезжать из столицы, чтобы не рисковать зазря.

Пока что монстр охотился только на скот, и нанесенный им ущерб ограничивался задранными овцами и коровами. Однако ясно было, что нападение на человека – вопрос времени. Чем бы ни было то, что гнездилось в теле Николая по злой воле Дарклинга, оно требовало большего, нежели плоть животных.

– С последнего раза прошла всего неделя. – Он поскреб щеку. – Я думал, у меня в запасе больше времени.

– Твое состояние ухудшается.

– Люблю, когда ты начеку, Назяленская. Постоянное волнение волшебным образом улучшает цвет лица.

– Пришлю тебе благодарственную открытку.

– Да уж, не забудь. Ты буквально сияешь.

Хорохорится, подумала Зоя. Чем сильнее уставал Николай, тем щедрее был на комплименты. Она и вправду отлично выглядит, несмотря на жуткую ночь, и все же королю ее внешность глубоко безразлична – это Зоя знала точно.

Снаружи раздался резкий свист; экипаж замедлил ход.

– Подъезжаем к мосту, – сообщила Зоя.

На торговом съезде в Ивце король Равки собирался провести крайне важные переговоры с Керчией и Новым Земом; вдобавок деловые вопросы служили отличным прикрытием истинной цели путешествия: Николай намеревался лично побывать на месте, где, по слухам, недавно произошло чудо.

Неделю назад жители Ивца отмечали праздник Санкт-Григория и толпой шли за украшенным лентами тарантасом князя Радимова. Люди стучали в барабаны и играли на лирах – чествуя инструменты, с помощью которых великомученик Григорий укротил диких лесных зверей. Когда шествие подошло к Оболу, деревянный мост над речной быстриной обвалился, но прежде чем князь и его вассалы рухнули в бурлящий горный поток, под их ногами вырос другой мост – возник прямо из глубины, из острых каменистых стен ущелья. Зоя слухам не верила, считая их выдумками или даже массовой галлюцинацией, пока не увидела все своими глазами.

Дорога плавно повернула, и Зоя выглянула в окошко экипажа. Впереди показался мост: его стройные высокие опоры и длинные балки в лунном свете отливали молочной белизной. Хотя Зоя уже переходила реку по этому мосту вместе с Николаем, зрелище до сих пор вызывало у нее восторг. Издали казалось, будто бы он сделан из алебастра, и только вблизи становилось ясно, что мост вовсе не каменный.

Николай покачал головой.

– Мне как человеку, который то и дело превращается в монстра, едва ли пристало говорить о прочном положении, и все же, как думаешь – эта штука нас выдержит?

– Не уверена, – призналась Зоя, стараясь не обращать внимания на тугой комок в животе. Проходя по мосту ночью в компании близнецов, она была целиком поглощена поисками Николая и о надежности конструкции не задумывалась. – Но другого пути через ущелье нет.

– Пожалуй, стоило бы освежить в памяти молитвы.

Как только экипаж въехал на мост, громыхание колес сменилось ровным «тыр-тыр-тыр». Сооружение, сказочным образом поднявшееся из пустоты, было не из камня, дерева или кирпича. Белые пролеты и балки на самом деле представляли собой кости и хрящи, соединявшиеся крепкими, как канаты, пучками сухожилий. Тыр-тыр-тыр. Экипаж ехал вдоль позвоночника.

– Что за дурацкий стук, – поморщилась Зоя.

– Согласен, – кивнул Николай. – Чудо должно сопровождаться более благородными звуками – например, колокольным звоном или хором небесных голосов.

– Не называй это так, – отрезала Зоя.

– Ты про небесные голоса?

– Я про чудо. – В детстве Зоя вознесла достаточно тщетных молитв, чтобы усвоить: святые на них не отвечают. Мост – наверняка дело рук гришей; наверняка есть рациональное объяснение тому, зачем он появился, и это объяснение она обязательно найдет.

– А как еще называть мост из жил и костей, который возник в нужное время и спас от смерти целый город?

– Не было там целого города.

– Хорошо, половину города.

– Это просто неожиданность.

– Люди решат, что твое определение не соответствует масштабу чуда.

Мост действительно был чудом, изящным и гротескным одновременно; переплетением балок и воздушных арочных дуг. С момента его появления на обоих концах моста день и ночь сидели паломники. Когда экипаж проезжал мимо, никто из них не поднял головы.

– Тогда как называть землетрясение в Раевости? – задал вопрос Николай. – Или кровавые слезы, которыми заплакала статуя Санкты-Анастасии под Цемной?

– Бедой.

– По-прежнему думаешь, что это сотворили гриши? Используя парем?

– А как еще построить такой мост или вызвать землетрясение словно по заказу?

Юрда-парем. Лучше бы Зое никогда не слышать этого названия. Вещество появилось в шуханской лаборатории в результате экспериментов. Порошок многократно усиливал ключевую способность гриша, превращал ее в нечто совершенно новое и смертельно опасное, однако цена этого кратковременного триумфа была высока: привыкание – и в итоге смерть.

При помощи парема какой-нибудь беглый фабрикатор мог бы сотрясти землю, а корпориал – создать из скелета мост, но зачем? Может, Шухан использует гришей-рабов, чтобы посеять в Равке хаос? Может быть, Апрат, считающийся духовным наставником короны, тоже с этим связан? Пока что он лишь уверял, что продолжает неустанно молиться и намерен снарядить паломничество к местам событий. Зоя с самого начала не доверяла священнику и была убеждена: если тому под силу устроить «чудо», то и спектакль вокруг него он сумеет разыграть к своей выгоде.