Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [53]

Через две с половиной недели после Викторовых манёвров с переходом границы в Берлине и череды судебных скандалов в Европе Светлана Аллилуева при невероятном скоплении прессы впервые появляется на публике в Нью-Йорке в качестве политэмигрантки. Она здесь уже без малого пять недель. Поработать лицом — это теперь единственное, чем она может ответить, чтобы поддержать интригу вокруг своей персоны и своей книги. И «отстоять» хотя бы Америку.

Явление Красной Принцессы было обставлено максимально непомпезно: никаких залов, свит и столов-президиумов — она теперь свободная женщина, порвавшая цепи тоталитаризма (созданного её отцом. — Прим, автора). Сидя на улице под вековым дубом на Лонг-Айленде, Аллилуева говорила на хорошем, выученном, пятёрочном английском. Она заявила, что у неё и мысли нет возвращаться в СССР и что там невзлюбили её книгу только потому, что «они не любят, когда у человека есть своё мнение и своя точка зрения». Она говорила, как Фидель Кастро, несколько часов: ей это нравилось, она этим упивалась. Когда организаторы намекнули, что героиня устала и прессе пора уходить, Светлана ответила, что будет продолжать.

К концу августа — началу сентября «операция Светлана» достигла основной цели и начала сворачиваться: потерпев ряд локальных поражений, Луи удалось совершить главное — сорвать спусковой крючок раньше времени и тем самым существенно, в разы, заземлить эффект от выхода подлинной версии книги. Весь градус скандала, весь самый мощный грохот пришлись на август, а потом — «тема выдохлась». По законам медиа, сенсация «держит аудиторию» от нескольких дней до нескольких недель, но редко — месяцы. Лишь события «в развитии», когда каждый последующий виток шире и мощнее предыдущего, способны сковывать внимание масс надолго.

Здесь же интрига, напротив, сходила на «нет»: никто никого не держал в заложниках, ничьи танки ничего не штурмовали. Жёсткие и циничные информационные законы, словно микроорганизмы мёртвечину, разлагают сенсацию, как только драматургия иссякает. «Дохляк», — говорят журналисты о событии, имеющем вместо продолжения слабый шлейф. По меткому выражению Илларио Фьоре, Луи осуществил «инфляционный манёвр».

Но будет и полуправдой сказать, что книга Светланы Аллилуевой «не сыграла», что она была полностью «убита» действиями Луи. Безусловно, она всё равно стала грандиозным событием, привлекла внимание миллионов, собрала неплохую кассу. Но это было скорее элитарным хэппенингом, не взбудоражившим массы, тем более — в октябре. К тому же для Политбюро была важнее симпатизировавшая СССР Западная Европа, чем априори более антисоветская Америка.

О том, насколько пиар-атака Луи сделала своё дело конкретно в США, оценки до сих пор разнятся. Известно, что «настоящая» книга вышла не в октябре, а в сентябре. Что издатели выплатили Светлане обещанный гонорар, однако сами терпели убытки. Во многих американских городах книгу не раскупали даже за один доллар при изначально установленной цене в 10 долларов, и только при полдоллара за экземпляр продажи вышли на уровень прогноза.

Однако многие аналитики не принимают эти цифры как аргумент, не без оснований напоминая, что Harper & Row в конечном счёте удвоил тираж книги и что принявший Аллилуеву в свои ряды Book-of-the-month Club[37] выплатил ей 325 000 долларов. Собственно, тезису о переходе события в элитарные сферы из массовых это не противоречит.

Ещё одна догадка пришла историкам уже после краха СССР. Дескать, у Луи была и другая цель — путём досрочного обнародования фрагментов книги принудить ЦРУ к честной игре, лишив возможности «дописать» книгу Светланы после её бегства и сделать её более антисоветской. Иными словами, это была война двух «редакций» рукописи, в которой победила советская.

По рассказам Сергея Хрущёва, сына Н. С. Хрущёва, Луи вызывали ответчиком в канадский суд: в Канаде также была совершена попытка напечатать «пиратский» тираж книги и выбросить его на североамериканский рынок. Чем она закончилась, доподлинно неизвестно, но из судебного процесса, как гусь из воды, Луи вышел сухим — факт кражи рукописи или нарушения авторских прав доказать не удалось.

Андропов, только вставший у руля грандиозной спецслужбы, праздновал победу.

Эта история имела и «внесудебное» продолжение: после этого случая Луи впервые в своей жизни стал отрицательным персонажем, «плохим парнем» для диссидентской публики в СССР и консервативной на Западе. Если вторая не могла ему простить пиратства и контрабанды (smuggling и bootlegging в англосаксонском мире считаются тяжкими злодеяниями, подобными неуплате налогов), то первые давили на жалость к детям Аллилуевой, которых, «малолетних», Луи практически «совратил». Вспомним, однако, что Екатерине исполнилось в мае того года 17 лет, а старший, Иосиф, которому было уже 22, и вовсе был женат. На малолетних эти дети никак не тянут.

По аналогии с определением «телекиллер» в 90-е годы, Луи выступил «литературным киллером» («литерокиллером») в 60-х. Но всё познаётся в сравнении. Что могли бы сделать с Аллилуевой, не исполни Луи так мастерски свою операцию? На какие меры решился бы КГБ и каких «красных царевн» привлек бы для решения проблемы по-сталински? Со сколькими странами отношения были бы испорчены, если бы был выбран сценарий дипломатической ссоры?