Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [124]

По-иному же поступили люди, которые шли с Виктором по жизни: спецслужбы, с одной стороны, и семья — с другой.

Все попытки обращаться в ФСБ в форме как официальных запросов, так и задушевных бесед, тонут в бездне: ни отказа, ни согласия. Ответ: «Материалы есть, но они засекречены» тоже был бы ответом, но нет и его: то есть засекречен даже сам факт засекречивания. Сотрудники этого ведомства и других спецслужб при произнесении этого имени улыбаются в пшеничные усы, но отвечают, что такого не знают. Один из «бывших», который уже не отрицал, по моей просьбе и при мне набрал номер генерала в отставке Филиппа Бобкова, который ответил, что впервые слышит о таком человеке — Викторе Луи. Другой «бывший» сказал мне, что касавшиеся Луи архивы были сожжены в 1991 году, когда КГБ опасался штурма своей штаб-квартиры. Загадка, завернутая в секрет и упакованная в тайну.

Да, ещё был третий, который «раскололся», что такие досье есть, но они не будут приоткрыты ещё лет пятьдесят, так как «вы же понимаете, семья…».

А что же семья?

Чем больше времени проходило с момента смерти Луи, тем сильнее закрывались его жена и взрослевшие сыновья. Чем старше становились дети, тем больше они стремились обрубить нити, тянувшиеся к отцу. Двоим уж стукнуло по полтиннику, а они всё «несли тяжкое бремя». Кажется, ему ничего не удалось им передать, кроме денег.

Делиться материалами, фотографиями и даже устными воспоминаниями об отце они отказывались не только с нами, «назойливыми журналистами» (каким был и сам Виктор), но и с публицистами, историками, бывшими друзьями семьи. Всем было отказано во всём. Мадам Дженнифер до последнего сохраняла лицеприятную мину, не лишая друзей покойного мужа socializing'a, светского общения, но её передёргивало, когда залезали в прошлое.

Сначала всё это объясняли «последствиями неоднозначного восприятия» фигуры отца (мужа) на Западе, «бременем наследственности», «проблемами в трудоустройстве с такой фамилией». Потом — превратностью толкования деятельности Луи в России. Потом — стремлением противостоять «жёлтой прессе», пляскам на костях вокруг его имени. Потом (одна бывшая «приближённая» донесла) — высокими творческими помыслами: сыновья-де сами собирались «что-то сделать про папу». Потом…

Потом просто ничего.

Это уже не спишешь на миссию «сохранить в неприкосновенности тайну феномена Луи». Вкупе с неухоженной могилой — это успешная миссия сохранить в неприкосновенности свой душевный комфорт и заданность бытия. Всё у них не как у папы — не будем им мешать.

Как не будем задавать бесполезных вопросов — от кого и с какой целью скрывают исторически, цивилизационно значимые для страны факты жизнедеятельности Виктора Луи? Ведь едва ли их раскрытие может навредить государственной безопасности — разве что той, которая в кавычках.

Ну, и последнее.

Домашние телефоны жителей Британии не считаются там конфиденциальной информацией, ибо она таковой быть не может, как не может быть тайной название улицы и номер дома. В Интернете я с легкостью нашёл телефон Дженнифер Луис в Доркинге. Я знал, что в практическом смысле звонить бессмысленно, потому как в любом случае получу отказ: кажется, скорее «мутные воды Темзы» потекут в обратную сторону, чем «мадам» согласится говорить о муже. Но мне было интересно, как этот отказ будет оформлен.

Несколько раз я прослушал «сдвоенные» английские гудки: «мадам» была в саду, который, наконец, приблизился к идеалу — Доркинг редко замерзает. На пятый, кажется, раз она ответила.

Всё прошло так, как меня и предупреждали: она формально-вежливо, поставленным голосом, сообщила, что вынуждена «попросить меня прекратить разговор», что решение не контактировать с прессой принимает не она (а кто? ФСБ? Ми-5? Ми-6?) и что «запретить делать нам фильм» она не может. На мою просьбу всё же подумать, изменить решение и уделить хотя бы пять минут для телефонной беседы, она с такой же отточенной непроницаемостью ответила: «Вы хотите, чтобы я эти пять минут Вам говорила «нет»?».

«Железный занавес», как видно, никуда не исчезал.

P. S

Газета London Evening News перестанет существовать как самостоятельное издание в 1980 году и будет интегрирована в единую редакцию Evening Standard. Снова будет издаваться на протяжении нескольких месяцев в 1987 г. в качестве маркетингового оружия против конкурента London Daily News Роберта Максвелла. Разразится ценовая война. После «победы» будет вновь реинтегрирована в Evening Standard. В 2009 г. её купит российский миллиардер Александр Лебедев. С 12 октября 2009 г. начнёт распространяться бесплатно.

Фаина Киршон будет арестована за взятку в рамках всесоюзной кампании «Дело антикваров», которое коснётся многих директоров и заместителей директоров комиссионных антикварных магазинов накануне столетия В. Ленина. В реальности «вина» Киршон состояла в том, что, помимо официальной магазинной комиссии, она договаривалась с покупателем (по его желанию) о персональной комиссии за дополнительные услуги: выезд на место, консультации, подбор интерьера и прочее. На неё попытаются повесить и валютные махинации, что скорее всего привело бы к расстрельной статье. Однако щедрая сумма денег, выделенная Виктором Луи на хорошего адвоката, сделает своё дело: Киршон получит 8 лет, из которых отсидит 6. После отсидки будет работать в советской киноиндустрии, заходить в антикварные магазины не сможет, опасаясь психологической травмы. Впервые после ареста зайдёт в антикварный салон в 2008 г. специально для рассказа об обстановке на даче Виктора Луи.