Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [124]
По-иному же поступили люди, которые шли с Виктором по жизни: спецслужбы, с одной стороны, и семья — с другой.
Все попытки обращаться в ФСБ в форме как официальных запросов, так и задушевных бесед, тонут в бездне: ни отказа, ни согласия. Ответ: «Материалы есть, но они засекречены» тоже был бы ответом, но нет и его: то есть засекречен даже сам факт засекречивания. Сотрудники этого ведомства и других спецслужб при произнесении этого имени улыбаются в пшеничные усы, но отвечают, что такого не знают. Один из «бывших», который уже не отрицал, по моей просьбе и при мне набрал номер генерала в отставке Филиппа Бобкова, который ответил, что впервые слышит о таком человеке — Викторе Луи. Другой «бывший» сказал мне, что касавшиеся Луи архивы были сожжены в 1991 году, когда КГБ опасался штурма своей штаб-квартиры. Загадка, завернутая в секрет и упакованная в тайну.
Да, ещё был третий, который «раскололся», что такие досье есть, но они не будут приоткрыты ещё лет пятьдесят, так как «вы же понимаете, семья…».
А что же семья?
Чем больше времени проходило с момента смерти Луи, тем сильнее закрывались его жена и взрослевшие сыновья. Чем старше становились дети, тем больше они стремились обрубить нити, тянувшиеся к отцу. Двоим уж стукнуло по полтиннику, а они всё «несли тяжкое бремя». Кажется, ему ничего не удалось им передать, кроме денег.
Делиться материалами, фотографиями и даже устными воспоминаниями об отце они отказывались не только с нами, «назойливыми журналистами» (каким был и сам Виктор), но и с публицистами, историками, бывшими друзьями семьи. Всем было отказано во всём. Мадам Дженнифер до последнего сохраняла лицеприятную мину, не лишая друзей покойного мужа socializing'a, светского общения, но её передёргивало, когда залезали в прошлое.
Сначала всё это объясняли «последствиями неоднозначного восприятия» фигуры отца (мужа) на Западе, «бременем наследственности», «проблемами в трудоустройстве с такой фамилией». Потом — превратностью толкования деятельности Луи в России. Потом — стремлением противостоять «жёлтой прессе», пляскам на костях вокруг его имени. Потом (одна бывшая «приближённая» донесла) — высокими творческими помыслами: сыновья-де сами собирались «что-то сделать про папу». Потом…
Потом просто ничего.
Это уже не спишешь на миссию «сохранить в неприкосновенности тайну феномена Луи». Вкупе с неухоженной могилой — это успешная миссия сохранить в неприкосновенности свой душевный комфорт и заданность бытия. Всё у них не как у папы — не будем им мешать.
Как не будем задавать бесполезных вопросов — от кого и с какой целью скрывают исторически, цивилизационно значимые для страны факты жизнедеятельности Виктора Луи? Ведь едва ли их раскрытие может навредить государственной безопасности — разве что той, которая в кавычках.
Ну, и последнее.
Домашние телефоны жителей Британии не считаются там конфиденциальной информацией, ибо она таковой быть не может, как не может быть тайной название улицы и номер дома. В Интернете я с легкостью нашёл телефон Дженнифер Луис в Доркинге. Я знал, что в практическом смысле звонить бессмысленно, потому как в любом случае получу отказ: кажется, скорее «мутные воды Темзы» потекут в обратную сторону, чем «мадам» согласится говорить о муже. Но мне было интересно, как этот отказ будет оформлен.
Несколько раз я прослушал «сдвоенные» английские гудки: «мадам» была в саду, который, наконец, приблизился к идеалу — Доркинг редко замерзает. На пятый, кажется, раз она ответила.
Всё прошло так, как меня и предупреждали: она формально-вежливо, поставленным голосом, сообщила, что вынуждена «попросить меня прекратить разговор», что решение не контактировать с прессой принимает не она (а кто? ФСБ? Ми-5? Ми-6?) и что «запретить делать нам фильм» она не может. На мою просьбу всё же подумать, изменить решение и уделить хотя бы пять минут для телефонной беседы, она с такой же отточенной непроницаемостью ответила: «Вы хотите, чтобы я эти пять минут Вам говорила «нет»?».
«Железный занавес», как видно, никуда не исчезал.
P. S
Газета London Evening News перестанет существовать как самостоятельное издание в 1980 году и будет интегрирована в единую редакцию Evening Standard. Снова будет издаваться на протяжении нескольких месяцев в 1987 г. в качестве маркетингового оружия против конкурента London Daily News Роберта Максвелла. Разразится ценовая война. После «победы» будет вновь реинтегрирована в Evening Standard. В 2009 г. её купит российский миллиардер Александр Лебедев. С 12 октября 2009 г. начнёт распространяться бесплатно.
Фаина Киршон будет арестована за взятку в рамках всесоюзной кампании «Дело антикваров», которое коснётся многих директоров и заместителей директоров комиссионных антикварных магазинов накануне столетия В. Ленина. В реальности «вина» Киршон состояла в том, что, помимо официальной магазинной комиссии, она договаривалась с покупателем (по его желанию) о персональной комиссии за дополнительные услуги: выезд на место, консультации, подбор интерьера и прочее. На неё попытаются повесить и валютные махинации, что скорее всего привело бы к расстрельной статье. Однако щедрая сумма денег, выделенная Виктором Луи на хорошего адвоката, сделает своё дело: Киршон получит 8 лет, из которых отсидит 6. После отсидки будет работать в советской киноиндустрии, заходить в антикварные магазины не сможет, опасаясь психологической травмы. Впервые после ареста зайдёт в антикварный салон в 2008 г. специально для рассказа об обстановке на даче Виктора Луи.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.
Евгений Иванович Чазов в течение двадцати лет (с 1967 по 1986 г.) возглавлял 4-е Главное управление при Минздраве СССР, которое обслуживало высших руководителей Советского Союза. Именно в это время состоялся так называемый "хоровод смертей", когда один за другим умерли три Генеральных секретаря ЦК КПСС (Брежнев, Андропов, Черненко), несколько членов Политбюро ЦК КПСС (Гречко, Кулаков, Суслов, Пельше, Устинов), ряд секретарей обкомов и крайкомов партии. Если некоторые из этих смертей можно объяснить преклонным возрастом умерших, то другие загадочны и вызывают множество вопросов. Е. И. Чазов по долгу службы обязан был знать всё о состоянии здоровья и причинах смерти своих подопечных; в своей книге он рассказывает, как уходили из жизни советские вожди, а также делится воспоминаниями об обстановке, которая сложилась тогда в высших эшелонах власти.
Манипуляция подчиняет и омертвляет душу, это антихристианская сила, прямое служение дьяволу. Не будем возноситься так высоко, рациональный подход и даже просто здравый смысл ведут к выводу, что для России переход к манипуляции сознанием как главному средству власти означает разрушение нашего культурного ядра и пресечение цивилизационного пути.В последние десятилетия положение тех, кто желал бы сохранить свое «Я» и закрыться от манипуляции, резко изменилось: наука и технология дали для манипуляции столь сильные средства, что старые системы психологической защиты людей оказались беспомощны.
Есть в интеллигентной среде так называемые «неприличные темы», которые мало кто рискнёт затронуть: мировой заговор, протоколы сионских мудрецов, «кровавый навет» и т. п. Исраэль Шамир, журналист и писатель, рискнул и объявил крестовый поход против ксенофобии, шовинизма и сионизма. Он посмел тронуть «за живое» сионских мудрецов. Шамир ненавидит насилие во всех его проявлениях, особенно насилие власти над «маленьким человеком», будь это еврей, палестинец, американец или русский. «И если насилие не остановить, — говорит он. — Апокалипсис неизбежен».
Выход В. Путина на политическую арену в РФ у всех в памяти: никому не известный подполковник КГБ вдруг оказывается в окружении А. Собчака, тогдашнего лидера питерской демократии. Затем Путин перебирается в Москву, где будто по мановению волшебной палочки быстро растет до главы КГБ-ФСБ. Из этого кресла вскоре перемещается в кресло премьер-министра страны. Наконец Ельцин - в обход своей же Конституции! - назначает его преемником и передает всю власть.При этом у Путина нет опыта руководства ни одним из министерств, нет опыта руководства ни в какой хозяйственной отрасли, нет наработанных политических связей.