Король-Примкнувший - [2]

Наконец Джейна решила всё объяснить:

– Я была настолько поглощена схваткой, что не могла сосредоточиться на их мыслях.

Гиад картинно вздохнула.

– Джедай Соло, разве ваш отец в своё время не зарабатывал себе на жизнь контрабандой?

– Это было чуть раньше моего рождения, – реплика Джейны вызвала смех на местах для зрителей, где двое её друзей-джедаев, Тизар Себатайн и Лоубакка, сидели и ждали окончания судебного заседания, всё больше превращающегося в фарс. – И я не понимаю, какая тут связь с ценами на спайс на Нал Хата?

Гиад повернулась к судейской ложе.

– Пожалуйста, попросите свидетеля ответить…

– Всем и так всё известно, – прервала её Джейна. – Это преподают на уроках истории по всей галактике.

– Правильно, – заговорила судья с показным состраданием, указав на пленного яка. – Может быть, вы сговорились с обвиняемым? Может быть, вы так неохотно даёте показания против него, потому что ваш отец подобным же образом относился к закону?

– Это неправда, – Джейна схватилась за холодные металлические поручни свидетельского места, как будто хотела их согнуть. – За последние пять стандартных лет я поймала тридцать семь преступников и сорвала более сотни контрабандных…

Вдруг чувство отчаяния проявилось в Силе особенно отчётливо и стало каким-то знакомым. Джейна опять перевела взгляд на иллюминатор и замолчала.

***

– Подождите.

Тахири Вейла подняла руку, и двое юужан-вонгов, стоящих перед ней, замолчали. Две группы зрителей в ожидании смотрели на неё, но она продолжала молчать, глядя в синее небо Зонама Секот. За последние несколько недель она стала ощущать далёкие, нагнетающие страх предчувствия, гуляющие в Силе, которые сейчас оформились в тоску, ужас и отчаяние.

– Джи-идай Вейла? – обратился к ней самый низкорослый из говоривших. У него был один подслеповатый глаз и бугристое кривое лицо. Он был один из «восхваляемых» – изуродованной низшей касты, когда-то известной как «отверженные». Своё название они заслужили тем, что восстали против своих поработителей из высших каст и помогли выиграть войну, в которой чуть не погибли и юужан-вонги, и вся остальная цивилизованная галактика. – Что-то не так?

– Да, – Тахири с трудом переключилась обратно на своих собеседников. Их глаза с синими краями и кожистые лица казались ей более знакомыми, чем отражение светловолосой женщины, которое она каждый день видела в зеркале – неудивительно, если вспомнить, что`ей выпало испытать в ходе войны. Она была настолько же юужан-вонгом, сколько и человеком, по крайней мере, по духу и разуму. – Но это совсем не относится к нашему разговору. Продолжайте.

Восхваляемый Один-Бава (она помнила, как его зовут) низко поклонился, намеренно нагнувшись до её роста.

– Так вот я и говорю, Джи-идай Вейла, что за эту неделю мы уже четыре раза ловили Сал Гатора и его воинов, которые промышляли в наших садах.

– В ваших садах, Бава? – Тахири вскинула бровь. Ла’окио была обычным экспериментальным поселением, в котором враждующие касты юужан-вонгов учились жить и работать вместе, а также доверять друг другу. – Я думала, сады принадлежат всем.

– Мы решили, что каждый грашал может засадить для себя отдельный участок, – Бава хмыкнул в сторону Гатора, а затем продолжил: – Но воины слишком ленивы, чтобы обрабатывать свои участки. Они ждут, что мы будем работать за них.

– Мы не можем заниматься этим сами! – запротестовал Гатор. Он был на полметра выше Тахири и почти в три раза тяжелее её. На его коже выделялись татуировки и ритуальные шрамы, выдававшие бывшего младшего офицера. – Боги прокляли нас. Что бы мы ни сеяли, ничего не вырастает.

Тахири с трудом подавила вздох.

– Только не надо мне говорить, что вы из разных каст. Вы должны жить вместе.

Во время разговора она почувствовала знакомое прикосновение чадра-фана в Силе, которая тоже хотела узнать, удалось ли ей заметить, насколько усилилось ощущение отчаяния. Она открылась для контакта и сосредоточилась на загадочном страхе. Текли не была особенно сильна в Силе, и то, что Тахири воспринимала как отчётливый сигнал, для маленькой чадра-фан было лишь слабым шёпотом. Обе решили не посвящать в это Данни Кви, которая хорошо чувствовала Силу, но почему-то совсем не заметила этого ощущения.

– Смешанные грашалы нечисты, – сказал Гатор, возвращая внимание Тахири обратно к проблемам в Ла’окио. – Нельзя требовать, чтобы воины спали в той же грязи, что и отверженные.

– Отверженные? – воскликнул Бава. – Мы – восхваляемые. Мы изобличили Шимрру в ереси, когда ваши воины толкали нас всех в пропасть.

Синий ободок вокруг глаз Гатора расширился и потемнел.

– Язык – враг твой, раал! Смотри, как бы ты не отравился своими словами.

– В правде нет яда, – Бава украдкой взглянул в сторону Тахири, а потом усмехнулся. – Теперь не мы, а вы отверженные!

Удар Гатора, от которого Бава кубарем покатился по циновке, был настолько быстр, что Тахири засомневалась, смогла бы она перехватить его. Впрочем, не очень-то ей и хотелось. Юужан-вонги умели так решать проблемы, что ни Данни Кви, ни Текли, ни кто-либо другой на Зонама Секот не понимали их до конца.

Бава остановился и доброжелательно посмотрел на Тахири. Она тоже посмотрела на него, но не ответила. Вырвавшись из цепей своей расы и положив конец войне, отверженные, как выяснилось, всё больше стараются найти другую касту, которую можно было бы поставить на своё освободившееся место. Тахири подумала, что неплохо было бы напомнить им о последствиях такого поведения. Кроме того, ощущение становилось всё сильнее и яснее. Казалось, оно исходило от кого-то знакомого, который уже давно ищет её и Текли.