Король-предатель - [5]

Статные, высокие эльфы, без единого намёка растительности на лице. С длиннющими светлыми волосами. Грациозные и надменные, будто древние боги.

Люди, имеющие нечто схожее и с эльфами, и с гномами, а некоторые представители даже с орками, но в то же время по-своему самобытные, не похожие ни на кого. Выше гномов, но уступавшие ростом эльфам. С коротко стриженными бородками и длинными волосами самых разных цветов. Не такие широкоплечие и кряжистые как пещерный народ, но и не худосочные каланчи, скачущие весь день по деревьям. Невежественные и вонючие, словно зеленокожие твари… Ну, по крайней мере, в нескольких книжках, что довелось прочесть Скалозубу, отдельные личности описывались именно так.

Зеленокожие… Орки. Мерзкие, страшные твари! Сильные и яростные, неорганизованные и дикие. Как могли наши прадеды вступить с ними в союз? До какой степени отчаяния нужно было дойти, чтобы сражаться плечом к плечу с этими двуногими животными?! Даже на изображение такой ошибки природы как орк было противно смотреть. Противостояние с зелёными монстрами длилось столь много поколений подряд, что никто уже и не помнил причины вражды, но любой гном или орк с пелёнок готовы были разорвать друг друга в клочья. «Ненависть к оркам у нас в крови», обычно просто говаривал, пожимая плечами, отец, будто это всё объясняло.

Союз свободных рас… Обречённые на погибель, но сражавшиеся до самого последнего вздоха.

Герои.

Настоящие мужчины и воины.

Прах, от которого ничего не осталось…

Скалозуб встряхнулся. Разум вечно норовит зацепиться за всякую ерунду, лишь бы не напрягаться и не ломать над чем-нибудь голову. Однако, семейная бухгалтерия, которую вёл наследник богатого Дома, требовала дотошности и сопоставления фактов. Окунув в угольные чернила стальное перо, он снова принялся бороться с дебетом, кредитом и прочими сальдо.

* * *

Закончив с повседневными делами, Скалозуб, потирая руки, спустился в трапезную. Бригитта как раз спровадила служанок и широко улыбнулась богатому жениху. Сегодня её густые золотисто-рыжие волосы были заплетены в две косички словно у маленькой девочки. Скалозуба очень умиляло, когда та всячески молодилась, надувала губки и строила из себя невинную дурочку. Бригитта же, прекрасно зная об этом, паясничала, стараясь угодить и поднять ему настроение.

— Давай, Скалозубик, присаживайся. Хватит корпеть над своими описями. Не понимаю, почему бухгалтерией нужно заниматься обязательно самому? Неужто больше нет никого, способного складывать и вычитать эти дурацкие цифры?!

Скалозуб устало вздохнул. Ну как объяснить женщине, что в финансовых вопросах нельзя доверять никому? Даже матери или жене. Никак, сразу обидятся.

— Милая, боюсь, что если учёт начнёт вести кто-то другой, у Дома Среброделов от серебра останется лишь название…

— Ой, всё! Не начинай свои ворчания, ладно? Тебя послушать, так стоит хоть грошик один не учесть, как вся «великая династия» рухнет!

— Медяк сребреник бережёт…

— А жена от скуки мрёт.

— Дорогая…

— Нет, ты бы хоть раз со стороны на себя посмотрел! Знаешь, как выглядит? Кладовые от запасов сейчас лопнут, а хозяин крохи под столом подбирает! Нельзя так мелочиться, Скалозубик, нельзя. Не убудет у Дома, если слуги чуть добра унесут. Лучше работать будут, когда совесть грызёт. А так все боятся лишний раз пальцем пошевелить: знают, благодарности на выходе ноль, зато за каждый прокол по рыночной цене из жалованья дотошный начальник всё высчитает.

— Неправда, премии у этих бездельников тоже бывают.

— Правда? И когда в последний раз ты кому-то хоть грош сверху накинул?

— Ну…

— Год назад, два, пять, десять?

Какое-то время Скалозуб напряжённо восстанавливал в памяти зарплатные ведомости последних лет, но насколько он помнил, в графе надбавка он всегда машинально проставлял прочерки. Но ведь он точно хотел пару раз поощрить слуг за рвение! Может, нашлись косяки, из-за который в итоге он передумал?

Поймав себя на том, что уже минуты две массирует пальцами правой руки висок, вместо того чтобы накладывать ужин, Скалозуб разозлился:

— Не понимаю, чего ты так вскинулась? Никто никого же насилу не держит. Не нравится, пущай в другой дом работать идут!

Бригитта печально вздохнула:

— Боюсь, давно бы ушли. Только некуда.

— Вот видишь, не такой уж я и плохой. Обеспечиваю гномов работой, никогда ни на кого не ору и не бью. Плачу всегда вовремя…

— Только работники, получая оплату, не знают, плакать им или смеяться.

— А кому сейчас легко? С меня, вон, тоже королевские лизоблюды три шкуры дерут. За каждый чих взятку требуют! Приходится и самому вести себя по отношению к окружающим симметрично. Там сторговаться, тут недоплатить. Какое уж тут благородство и щедрость. Я по крайней мере не отнимаю чужого, просто своё недодаю…

Бригитта снова вздохнула, на сей раз как-то уже по-иному. С пониманием, что ли, а может, даже некоторого рода сочувствием:

— Ох, милый, в тяжёлые мы живём времена. Добродетель теперь стала роскошью, кою даже самые преуспевающие дельцы себе не могут позволить. Грустно это всё, грустно. Не обижайся на меня за нападки. Просто больно смотреть, сколько нервов, времени и энергии ты тратишь на все эти бесконечные битвы за каждый грош.