Король поднебесья - [68]

Он оглянулся и увидел перед собой Джимми.

— Разве она ошиблась? — спросил Данмор.

— А то нет? — ухмыльнулся Джимми. — Открыла бы глаза пошире, и сама бы в этом убедилась!

— По моему, Джимми, глаза у нее были открыты.

— Уж очень она ломала себе голову, а это, знаете ли, вредно для глаз, — глубокомысленно заявил Джимми. — Вот возьмите хотя бы меня! Когда как-то раз Чак Барнард вернулся в город, ух, я перетрусил! Его папаша в свое время махал кулаками на ринге, и Чак перенял у своего старика чертову пропасть всяких хитрых штучек! Представляете, каково с ним драться?

— А для чего с ним драться?

— Ну, а как же? — удивился Джимми. — Неужто сразу дать стрекача, даже не попытавшись потрепать его?! Ну так вот, значит, затеяли мы это дело возле гумна старика Шулера. Он сразу кинулся на меня с кулаками. Хотел ударить левой в челюсть, а потом правой — в плечо. И несдобровать мне, если б я не заметил озадаченное выражение у него на лице, вроде как он пытался что-то припомнить. Я сразу приободрился. Нацелился ему в живот, да как двинул! А он-то, бедняга, решил, что это ложный выпад, а я мечу ему в лицо. Ну вот, после парочки таких же ошибок он уже стал никакой, сник, захлюпал носом и решил, что лучше пойти домой и перестать валять дурака.

Запыхавшийся Джимми , сверкая счастливыми глазами, облизал губы

— Уж слишком много он думал, если хотите знать, вместо того, чтобы следить за моими кулаками! Да и Беатрис тоже… вместо того, чтобы раздумывать, что там кроется за вашими словами, лучше б повнимательнее пригляделась к вам!

— И что бы она сделала тогда, а, Джимми?

— Ну… пошла бы и хорошенько подумала, наверное, — хихикнул Джимми.

— А потом?

— Ну как же? Что будет, если женщина сядет и хорошенько подумает?

— Вот ты мне и скажи!

— Сказать-то я могу, да вы и сами это знаете. Однажды, как сейчас помню, моя тетка вот так же села и подумала, покупать ли ей новую шляпку. И думала до тех пор, пока весь хлеб в печи не сгорел. После этого она пошла-таки и купила шляпку!

Данмор захохотал.

— И что же, все женщины так?

— Само собой! Когда мужчина садится и думает, это значит, что он еще ничего не решил. А возьмите любую женщину! Все наоборот! Она разве думает? Пфф! Она придумывает предлог, чтобы сделать то, что ей хочется!

— Так ты думаешь, что Беатрис уже все для себя решила?

Джимми задумчиво поковырял кончиком башмака мокрый песок.

— Честно говоря, не знаю, — признался он. — Правда, не знаю. Она ведь не такая, как все… вроде чистокровной лошади, только ветер свистнет в ушах, и уж обо всем забыла! Конечно, может, она передумает. Но сейчас, держу пари, девчонка сама до смерти хочет уехать с вами.

— По-моему, тоже, — согласился Данмор.

Джимми тяжело вздохнул.

— Я буду здорово скучать, пока вас не будет, — прошептал он.

— А ты едешь с нами, — бросил Данмор.

— С вами?! А куда?

— Куда я решу!

— Только она, вы и я, да?

— Да, только мы трое.

— Вот это мне по душе, — кивнул Джимми. — Так по душе, что и сказать не могу!

— Вот и хорошо. Тогда мы отправимся сегодня же ночью. Держи лошадь наготове.

— Сегодня?

— Я надеюсь.

— А вы не слишком торопите события?

— Нет, Джимми. Еще один день, и вряд ли мне удастся убраться отсюда живым!

Теперь настала очередь Джимми удивленно таращить глаза.

— Кто-то точит на вас нож?

— Пока никто. Но достаточно почуять запах дыма, чтобы догадаться о пожаре, верно?

— Это точно, — глубокомысленно кивнул Джимми. — Мы потом вернемся сюда?

— Разве что на носилках! Так что будем надеяться, что нет.

— Тогда мустанг мне не понадобится.

— Что это ты задумал?

— Да есть в конюшне один пегий жеребец, на которого я давно уж положил глаз. Да и я ему по душе. Так что, думаю, мы с ним неплохо поладим.

Данмор ухмыльнулся.

— А чей он?

— Самого Линна Такера!

— Тогда забирай его, если сможешь. Выводи лошадей, пока все еще будут ужинать. Пусть они будут наготове. Мы постараемся уехать, как можно быстрее, а вдвоем или втроем — будет видно!

Они друг за другом перебрались на другой берег. Джимми ловко прыгал с камня на камень, Данмор не торопился, не желая свалиться в воду. Не успел он ступить на берег, как услышал пронзительный вопль Джимми.

— Ложись!

И тело мальчика рухнуло ему под ноги. Все произошло настолько неожиданно, что Данмор распростерся на земле.

— Харпер! — припав к его коленям, прохрипел Джимми.

Падая, Данмор успел почувствовать легкое дуновение воздуха у виска и, молниеносно выхватив кольт, выстрелил туда, где в зарослях напротив чуть заметно дрогнула ветка. И услышал, как с отвратительным чавканьем пуля вошла в живую плоть.

Через минуту кусты раздвинулись, и они увидели верхнюю часть тела Чака Харпера с простертыми вперед руками. Он словно пытался в последний раз добраться до горла ненавистного врага. Злоба и ненависть сверкали в его глазах, недобрая усмешка кривила губы.

Но вместо этого он, ломая ветки, рухнул навзничь и, перекатившись на спину, замер неподвижно.

Он был в одной рубашке, на которой уже расплывались огромные багровые пятна. Ноги и руки его судорожно дергались.

— Харпер, — наклонившись к нему, спросил Данмор, — ты сам решил прикончить меня или кто-то тебя послал? Ответь мне честно и я сделаю все, чтобы тебе помочь. А если нет, останешься здесь истекать кровью, проклятый ублюдок!