Король на площади - [88]

И я замерла с рукой, поднятой, чтобы остановить кучера. А что мне мешает сейчас это сделать? Самое ценное — краски и кисти — у меня с собой. Кошелек (на мелкие расходы, как сказал отец) в сумке. А драгоценности и платья пусть по-прежнему остаются в сундуках.

Соседи-пассажиры спали или сонно смотрели в окно; никто не обратил внимания на мое незаконченное движение. Я устроилась поудобнее и предоставила судьбе везти меня, куда она пожелает.

Судьба решила — вот ирония! — отправить меня прямиком в Рист…

Глава 29 В которой предпринимается еще одна попытка увековечить нос

Умолкнув, я взглянула на Силвера: он лежал, заложив левую руку за голову и внимательно слушал. Он молчал, и чем дольше длилось это молчание, тем больше я понимала, каким бессвязным и наверняка глупым кажется ему мой рассказ-объяснение. Но я сцепила на животе руки и постаралась не слишком сутулиться под его взглядом: к тому времени я уже сидела на кровати.

Силвер длинно вздохнул и сказал:

— Давай-ка проверим, правильно ли я тебя понял. Ты сбежала, потому что боялась, что я запрещу тебе рисовать?

— Да.

— Вот как, — сказал Силвер и вновь умолк.

Я принужденно засмеялась. Вздрогнув от холодного ночного воздуха, обхватила себя за плечи.

— Знаю, это звучит не очень нормально, но…

— Это не только звучит, но и есть ненормально, — выразительно произнес Силвер. — Но… такая уж ты мне досталась. Иди сюда.

— Что?

— Ко мне. Под одеяло. Холодно ведь, — он показательно откинул край одеяла и похлопал ладонью по матрасу. Когда я скользнула обратно и нерешительно пристроила голову ему на грудь, Силвер глубоко вздохнул и обхватил меня здоровой рукой.

— И что, — пробормотала я, не веря, — это всё? Все, что ты мне скажешь?

— А чего ты от меня ожидала? Грома и молнии?

— Ну… да.

Силвер помолчал.

— А знаешь, когда мне сказали, что моя нареченная развлекается живописью, я подумал: неплохо было бы открыть в Ристе школу рисования.

Я сумела только беспомощно пробормотать:

— Ох, Силвер…

— Тш-ш-ш. Я сплю, а ты мне постоянно мешаешь!

Я проснулась под утро. Еще не понимая, почему мне сегодня так тепло, даже жарко, зашевелилась в тесных объятьях. Силвер повернулся на спину. Я лежала и смотрела на его профиль, все четче проступающий на фоне светлеющего окна.

И вдруг мне пришло в голову, что этот восхитительный нос можно увековечить и иным способом: просто передать его по наследству своим сыновьям! Полупроснувшийся от моего шепота и от моих прикосновений Силвер против этого совершенно не возражал.

Глава 30 В которой выясняется важная чушь

Значит, Эмма боялась не его славы, не его… ну скажем, не самого лучшего нрава — но того, что он запретит ей рисовать.

Чушь!

Очень важная для Эммы чушь. Он никак не мог отделаться от воспоминаний о дейве — прекрасных сказочных девах, которые выходят замуж за смертных… и покидают их, когда те нарушают некое оговоренное табу. Если бы они поженились сразу, если бы он не знал того, что знает сейчас — как важно для Эммы ее… художество… разве он бы не нарушил неведомое табу? Разве не запретил бы ей рисовать, если б ему это однажды помешало?

Силвер открыл клетку, привычно вынул в горсти Джока. Птица посидела на его руке, повертела головой, осматриваясь, чирикнула — и взлетела. Король закинул голову, наблюдая, как Джок возбужденно порхает по комнате.

Птицам, живущим в клетке, крылья мешают жить… Не про тебя ли это, моя сероглазая птица Эмма? Жизнь со мной для тебя — та же клетка?

Он взмахнул рукой, подзывая свистом свою птицу. Джок еще полетал, поскакал по столу, деловито поклевывая то да се, и вспорхнул ему на руку. Силвер пытливо заглянул в маленькие птичьи глазки-бусинки: Джок вертел головой, разглядывая его ответно.

Силвер помнил рассказ Эммы о том, как Джок привел ее к нему на крохотную пристань с бандитами. Слова Эрика, как птица привела их в Гнездо… Живой амулет, а? Почему ты возвращаешься ко мне? Прикормлен? Привык? Не помнишь иной жизни?

Или просто потому что любишь меня, а, моя птица?

Он пересадил Джока на клетку: тот попробовал прутья решетки на клюв и несколькими перескоками запрыгнул в дверцу. Силвер не стал ее закрывать.

Иногда стоит отпустить тех, кого ты любишь.

Если они любят тебя, обязательно вернутся.

Король мрачно улыбнулся. Отпустить…

Но оч-чень недалеко!

Глава 31 В которой Рагнар распускает хвост, а кое-кто — руки

На помолвке присутствовали лишь я, жених, отец, Фандалуччи и — по моему настоянию — моя дорогая Грильда. Онемевшая аж на целую пару минут почтенная домохозяйка чуть не задушила меня в своих пышных ароматных объятиях. Я знала, я всегда знала, что вы не просто какая-то там уличная бродяжка-художница (о, спасибо, Грильда!). Взгляд, стать, голос! А манеры! Сразу видна благородная кровь! Но что их сиятельство… то есть ваша светлость… Княжна! Невеста короля! Да кто бы мог такое подумать… И вы всё скрывали! Уж мне-то вы всегда могли довериться, моя милая Эмма! Вы же знаете — я бы никогда никому… ах, как же это… и прямо у меня дома! Невеста нашего серебряного короля! Жила у меня в доме! В крохотной комнатке наверху! (Уверен, вполне серьезно сказал Силвер, в этой комнате теперь будет музей. Твой музей, Эмма.) И вы ото всех скрывали свою любовь! Столько времени таились, встречались… Ах, как романтично! Как это удивительно! Как трогательно!