Король на краю света - [8]

— Превосходно, доктор. А теперь расскажите обо всех гостях за столом, по порядку.

Эззедин напряг память: он не обладал умением некоторых запечатлевать в уме образы, и к тому же многие англичане так походили друг на друга, что он не раз называл одного именем другого. Там было изрядное количество выпивки, которая, как его заверили, не содержала алкоголя, но, стоило признать, все равно затуманивала разум.

— Доктор, пожалуйста, перескажите мне разговоры за столом. Поддерживают ли они свою королеву? Или строят заговоры? Хотят ли, чтобы на трон взошел король, что было бы естественно? Может, кто-то из них видит королем самого себя? Будут ли они соблюдать свои соглашения с нами? Кто из них кажется самым бедным? Вы говорили об истинной религии? Как думаете, кто-нибудь из них согласится частным образом сообщать вам разные вещи в обмен на золото?

Эззедин для такой задачи едва ли годился. Вспомнить, что сказал каждый мужчина за время долгой трапезы? Некоторые, вероятно, говорили о Франции и Испании, то-се про короля Якова Шотландского и Елизавету. Но больше всего разговоров было о лошадях — у кого они самые быстрые, красивые, смелые. Эта тема грозила привести к ссоре, но всякий раз в преддверии настоящего боя с трудом заключали перемирие.

Эззедин встал из-за стола по приглашению доктора Ди, чтобы осмотреть его библиотеку. У Ди была книга на арабском языке, и он хотел, чтобы Эззедин прочитал ему отрывок. Это оказался Аверроэс^{17}. Пока они возвращались к столу, состоялся короткий разговор об Эззедине: не сможет ли доктор в свободное от посольских дел время обучить Ди читать и писать по-арабски?

— Вы согласились стать его учителем? — спросил бин Ибрагим.

Эззедин ответил осторожно, опасаясь чего-то в голосе мужчины, опасаясь, что он преступил черту.

— Я сказал, что подумаю об этом.

Ложь прозвучала неправдоподобно даже для его собственных ушей.

— Думаю, отличная идея. — Джафер казался почти спящим. — Регулярно проводить тесные совещания с доверенным колдуном королевы… Умно! А когда вы вернулись к компании за столом?

Эззедин испытал двойное облегчение: уроки арабского, которые он уже начал с восторгом и удовлетворением, были разрешены; и у него имелось еще одно четкое воспоминание о застольной беседе, которое он теперь мог передать бин Ибрагиму. Он чувствовал себя почти довольным от того, что мог предоставить этому человеку желаемое.

— Один молодой человек — кажется, поэт — хвастался, пытаясь произвести впечатление на людей постарше своими речами. Как дерзкий ребенок.

— На какую тему?

Теперь Эззедин все вспомнил отчетливо.

— Он сказал, что христианская священная книга — ложная. Что еврейские книги тоже фальшивые. Что это всего лишь истории, в которых нет ни слова правды; рассказы о мошенниках и грязных людишках. Да, он так выразился: «грязные людишки».

Бин Ибрагим с интересом приоткрыл один глаз.

— Кто-нибудь из гостей с ним согласился?

Некоторые. Другие неодобрительно покачали головами. Отдельные реплики звучали слишком быстро, чтобы Эззедин успевал их понимать. Кое-кто из гостей — рыцарей и лордов — смеялся и подбадривал поэта в его словоизлияниях.

— «Моисей был фигляром»^{18},— сказал он, и другой мужчина, крупный мужчина, которого я видел при дворе, громко рассмеялся над этим.

— А хозяин? Мастер Ди?

— Он интересуется всем и готов выслушать любого, даже если не согласен с ним. Он признает наших врачей своими учителями, математиков и астрономов — тоже. — Эззедин сделал паузу, вспоминая, что порадовало его этим вечером, а потом описал это с бездумной откровенностью: — Я подозреваю, что эти люди… изумляются слепоте своих собратьев-христиан. Возможно, они и есть те, кто мог бы узреть превосходство нашего образа жизни. Но в то же время, как мне кажется, они опасно близко подобрались к идеям иного рода. Некоторые обвиняют их в атеизме, хотя я не думаю, что они действительно…

— Выходит, о мой достойный доверия доктор, вы провели вечер, выпивая с людьми, которые отвергают истину любого Бога?

Задавая вопрос, бин Ибрагим наконец открыл глаза и слегка улыбнулся. Эззедин лишь теперь расслышал угрозу, похожую на первые проблески лихорадки или инфекции. Если бы речь шла о них, он, несомненно, заметил бы тревожные симптомы гораздо раньше. Но в какие-то моменты он становился подобен ребенку и злился на себя за это. Он пробормотал:

— Если Аллах… если Аллах… если…

Но мысль, которую он пытался вытолкнуть из уст, как будто раздулась от гнева и не могла соскользнуть с языка.

— Да? Если Аллах — что? — Джафер расслышал этот гнев и распахнул перед Эззедином пространство, где тот мог бы его разместить.

Однако спокойствие вернулось к доктору.

— Возможно, эти люди обречены сперва бродить вслепую, спотыкаясь, и узрят истину лишь после того, как упадут достаточное количество раз.

9

Джон Ди cтоял рядом с доктором Эззедином, на приличном расстоянии от птиц и охотников, и наблюдал, как соколы поедают мясо.

— Послушать графа, — проговорил английский доктор, кивая в сторону Эссекса, возлюбленного королевы, — так птицам свойственно благородство. Они знают, что такое уважение, мужество, верность.