— Знаешь, когда я узнал, что ты здесь… — в ее размышления проник его задумчивый голос. — Я вообразил себе, что вот он, шанс, — быть вместе, вне досягаемости твоего отца. Знаю, это было глупо…
— Не продолжай, этого достаточно, — оборвала она его сбивчивую речь, не желая продлевать зашедшее в тупик тягостное объяснение. — Прощай, Майин.
Юноша остался стоять позади — растерянный и несчастный, но эта картина не отозвалась в сердце девушки ни каплей жалости.
Улица встретила ее внимательным взглядом наемника. Он стоял к ней боком, привычно закутавшись в плащ с ярким пятном рыжего меха на широких плечах и хмуря брови.
Эллери внезапно подумала, что в последнее время он слишком часто хмурится.
— Как прошла встреча?
Она молча шла рядом, приноравливаясь к широкому шагу мужчины, и раздумывала над ответом.
— Что ж… По крайней мере, я сделала все, что было в моих силах, — девушка нашла в себе силы улыбнуться в ответ. — И в старости, лет через двадцать, меня не будет мучить совесть по поводу упущенного шанса на счастье.
Они как раз пересекали узкий безлюдный проулок, когда он чуть усмехнулся:
— Полагаю, то был упрек в мою сторону?
Ответить она не успела.
Бродяга резко обернулся, словно завидев какое-то движение сбоку, девушка хотела последовать его примеру, но в этот момент плотная пелена ткани закрыла ей обзор. Принцесса попыталась закричать, стянуть с головы наброшенный мешок, но оставшийся незамеченным нападавший не дал ей этого сделать. Сильная рука зажала ей рот, вторая больно скрутила тонкие девичьи запястья за спиной. От боли, неожиданности, унижения хотелось плакать.
Королевская дочь слышала шум борьбы, свидетельствующие, что ее спутник продолжает сопротивляться, но после внезапно раздавшегося звука глухого удара наступила звенящая тишина, от которой сердце пленницы сжалось в страхе.
— Ты что натворил? Он нужен нам живым! — закричал кто-то со стороны.
Голос в отдалении начал путано оправдываться, послышался приближающийся шум скрипучих рессор, и перепуганная Эллери решила, что сейчас самое время для потери сознания. Нет, терять его на самом деле она точно не собиралась, достаточно было просто оставить попытки сопротивления и обмякнуть в чужих руках. Сдавленные ругательства державшего ее мужчины подтвердили успех ее маленького обмана.
Смятенное сознание сумело выхватить отрывок разговора звучащих в отдалении низких мужских голосов:
— А с девкой что делать?
— Бросим ее в карету, на месте разберемся.
Ничего не было видно, поэтому принцесса ориентировалась только по звукам. Ее куда-то поволокли, ноги больно проехались по твердой земле, затем послышался скрип открываемой дверки кареты — и девушка полетела навстречу твердому деревянному дну.
Вот сейчас она не смогла сдержать полный боли стон.
Но ее похитители никак на него не отреагировали, занятые, по всей видимостью, бесчувственным телом Бродяги.
Раздался еще один скрип, с кряхтеньем мужчины затолкали внутрь что-то тяжелое, судя по их ругательствам, но класть тело наемника, как предположила затаившая дыхание Эллери, рядом с ней не стали, уложив или усадив его на скамью.
Всего через несколько секунд звуки исчезли, и экипаж медленно начал движение.
Плотная ткань мешка не оставляла возможности что-либо увидеть. Твердое днище кареты остро ощущалось на каждой кочке, каждой ухабине. Боль звенела во всем теле, на глаза наворачивались слезы, и девушке пришлось даже закусить губу, чтобы не издать новый стон.
Куда их везут, как далеко и с какой целью — эти вопросы настойчиво пробивались сквозь боль и потрясение, занимая мысли принцессы. Она судорожно пыталась найти объяснение произошедшему, понять, чего ждать от похитителей.
Спустя несколько мгновений раздумий Эллери посетило одно крайне неприятное открытие, заставившее девушку сжать зубы: похитители точно не являлись слугами отца. И какая задача перед ними не стояла, целью их была вовсе не принцесса.
Глава шестая. Тайны родственных уз
Первым признаком начала конца станут сновидения, темные, страшные образы, пока неразличимые в сером тумане спящего сознания. Где бы не находился путник и сколь много миль не отделяло бы его от Седой Долины, первые нити утекающей жизни протянутся сквозь расстояние, питая и насыщая черное чрево трясины. В сердце которой, точно зреющий плод, неизбежно наливается силой Зло.
И когда силы этой станет ему достаточно, оно медленно выберется наружу, прямо из смердящих недр болот, под своды набухшего серостью неба, — и сделает свой первый вдох.
(отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)
С трудом приподнявшись на онемевших от неудобного положения руках, принцесса со стоном стащила с головы пыльный мешок. Свет, идущий снаружи, — даже такой тусклый — в первые секунды ослепил ее. Часто моргая, Эллери приняла сидячее положение, с силой растирая ноющие запястья. Наконец, когда глаза привыкли к серому свету, льющемуся из узких окошек, она разглядела тело наемника, безвольно распростертое на жестком сидении.
Сердце пропустило удар.
Она стремительно привстала на колени, забывая про боль и потрясение, ведомая таким всеобъемлющим страхом, равного которому не испытывала прежде.
