Король медвежатников - [19]

Хорошие документы можно было выправить. В настоящее время Париж представляет собой едва ли не официальный филиал всевозможных партий, многие из членов которых были на нелегальном положении. За хорошие деньги здесь выправят не только нужные печати, но и все сопутствующие визы. Впрочем, можно будет обратиться и к своим. Такой человек у Савелия был — молодой и талантливый художник, нахватавшийся анархических идей. Сейчас он зарабатывал тем, что делал копии известных полотен. А однажды, разоткровенничавшись, он поведал историю о том, что написал картину на библейский сюжет и выдал ее за работу великого Рембрандта. Что удивительно, картину признали подлинником. Даже ведущие эксперты восторгались неожиданно обретенным шедевром, и художник стал всерьез подумывать о том, не сделать ли ему подобное занятие делом своей жизни.

Ладно, разберемся. А тут еще одна напасть…

В последние дни у Савелия не пропадало ощущение, что за ним кто-то следит. Дважды он повстречал одного и того же мужчину в разных концах города. А это очень настораживающий симптом. На шпика тот не был похож — те не любят дышать в затылок и предпочитают вести объект на значительном расстоянии. А этот держался очень неумело.

Подобные неприятные обстоятельства можно было бы принять за случайность, если бы однажды Савелий ненароком не заприметил взгляда, брошенного в его сторону.

Нехорошие предчувствия усилились и наложили на общее настроение заметный негативный отпечаток.

— Так, значит, вы его упустили? — посмотрел на Мамая Савелий.

Под взглядом Родионова верный слуга чувствовал себя очень неуютно. Вроде бы ничего такого и не сказано, а вмиг превращаешься в постреленка, угодившего в цепкие лапы дворника.

— Упустили, хозяин, — нешуточно повинился Мамай, взмахнув в досаде рукой. — Шустрый оказался, стервец. Кто бы мог подумать! Но ничего, далеко не уйдет. Пароход-то в Россию направился, вот там-то мы его и встретим.

— Да-а, как же это вы так? — посмотрел Савелий на Мамая, но ответного взгляда не отыскал.

Татарин виновато потупился и отвечал:

— Не думали мы, что он из ресторана-то уйдет. Ведь все выходы перекрыли, а он через сортир удрал. Решетка там была слабая, выдернул ее, стервец! Хозяин, а кроме нас, ты за ним никого не посылал?

— А что такое? — насторожился Родионов.

Мамай озадаченно почесал затылок:

— Да за ним какие-то люди бежали, до самой пристани. Кто такие, мы так и не разобрались. Попытались за ними проследить, да они прямо растворились, дело-то ночью было.

— Странно.

— Во-во, и я об этом же! — подхватил Мамай.

— Ладно, выясним. Вот еще что, у меня такое чувство, что за мной кто-то наблюдает. Возможно, я и ошибаюсь, но ты постарайся посмотреть, может быть, кто-то действительно дышит мне в спину.

— Хорошо, хозяин, — пообещал верный Мамай. — Сделаю.

— Сейчас мне надо идти, — поднялся Савелий. — У Лизы день ангела, хочу купить ей букет цветов.

— Ну конечно, — энергично поддакнул Мамай, поднимаясь следом.

Савелий остановился у одного из цветочных магазинчиков. Витрина была красиво выложена нарциссами и фиалками. Стоили они недорого. Даже бедняку по силам купить небольшой букетик. Но Савелия интересовал розарий, приметный уголок Булонского леса.

Махнув тростью, Савелий остановил пролетку и живо распорядился:

— В розарий!

Молодой возничий понимающе кивнул и поторопил лошадку.

Несмотря на ранний час, ворота розария были открыты. В глубине аллей, под прозрачной крышей продавали ярко-алые розы. Садовник, старик с благородной внешностью, знал Савелия в лицо и поздоровался с ним издалека, вежливо наклонив голову:

— Вам, молодой человек, как всегда, розы цвета румянца?

— Да, отберите, пожалуйста, самые лучшие. Семь штук.

— Как вам будет угодно, — слегка поклонился старик.

Склонившись, цветочник стал выбирать подходящие экземпляры. Елизавета любила именно этот цвет. Не кричащие ярко-красные, не дерзкие с фиолетовым отливом, а именно такие, застенчивые, трогательные, будто бы наполненные невысказанной грустью. Вчера она обратила внимание на отсутствие кольца, и Савелию пришлось признаться, что оно нечаянно слетело с его руки. Елизавета сделала вид, что ничего не произошло, но обиду затаила. И теперь ему предстояло загладить вину.

— Пожалуйста, — протянул букет старик.

— Спасибо, — Савелий отдал деньги.

Суммы хватило бы еще на один букет, и старый цветочник был несказанно рад.

— У вас отличный вкус, — вдруг услышал Савелий за спиной чей-то голос.

Родионов резко обернулся и увидел того самого человека, с которым пару раз сталкивался на улицах. Выходит, что предчувствие не обманывало его.

— Вы разбираетесь в цветах? — спросил Родионов, разглядывая незнакомца.

Тонкие черты лица. Далеко не разбойничий вид. Аристократичен. Правда, слегка толстоват, но это не особенно его портит. Люди такого облика — частые гости в светских салонах.

— О да, конечно! — чуть напыщеннее, чем следовало бы, произнес мужчина. — Особенно в парижских.

— А разве есть разница между парижскими цветами и какими-то другими?

— Сразу видно, молодой человек, что вы недавно в Париже. А разница между тем очень большая. — Он говорил тоном профессора, читающего лекцию неподготовленной аудитории. — Все дело в том, что каждый цветок имеет в Париже свой смысл.