Король лжи - [57]

– Знаю. – Тара обычно знала об убийствах в этом графстве больше, чем все остальные, кроме полицейских и работников окружной прокуратуры. Я не имел понятия, как она добывала информацию, но это было так.

– Из достоверного источника в Солсбери поступило сообщение: все предвещает, что ваше имя станет известным… очень.

– Что?

– Ходит много разговоров, Ворк. На вас смотрят, причем довольно уверенно, как на убийцу.

В ее низком голосе прозвучала поспешность, как будто она думала, что я ей не поверю.

– В любом случае я не удивлен.

– Слушайте. Есть несколько вещей, о которых вы могли не знать. Сначала идентифицировали пули, которыми убили вашего отца. Пули серии «черные когти», довольно редкие, да еще недавно причислены к незаконным. Само по себе это мало что значит, но следствие проверило отчеты местного магазина оружия. Ваш отец купил три коробки «черных когтей», до того как их сняли с продажи.

– Итак…

– Итак, все сводится к тому, что использовалось его оружие. Они считают, что у вас был доступ к нему. – Пауза. – Его уже нашли?

Она проверяла мою информированность.

– Я не знаю.

– Хорошо, оно не найдено, и, пока его ищут, все выглядит подозрительно.

– Что еще? – спросил я, зная, что должно быть еще кое-что. Я слышал ее дыхание на другом конце, щелканье зажигалки и короткий вдох – она начала курить.

– Говорят, что ваше алиби не будет принято. – Следующая затяжка. – Говорят, вы солгали о своем местонахождении.

Так оно и было.

– Почему они в это верят? – спросил я, пораженный тем, что мой голос звучал спокойно на протяжении всего разговора.

– Не знаю, но это твердое убеждение. Добавьте сюда фактор денег, и все станет на свои места.

– Вы говорите о…

– Да, да. О пятнадцати миллионах.

– Слухи распространяются быстро, – заметил я.

– Вы не знаете и половины всего.

– Есть ли другие подозреваемые? – поинтересовался я.

– Вы знаете, я беспокоилась, что вы не спросите об этом.

– Так есть? – нажал я.

– Да. Есть. Было несколько сделок, в которых другого парня настиг быстрый конец. Простите мое высказывание, но ваш отец был настоящей задницей. Непорядочным человеком. Он выкрутил руки многим людям.

– Кому особенно?

– Нескольким. Но ни у кого пока не обнаружено очевидного мотива. Несколько преступников, которые освободились приблизительно в то время, когда ваш отец был убит. Их проверили. Окружной прокурор использовал все зацепки, пока не появилось сомнение относительно вашего алиби. Теперь Миллз зажала ему руку. Он больше не может вас поддерживать.

Я не удивился. Миллз, должно быть, все время была недовольна Дугласом, который позволил мне прибыть на место преступления. Она разрешила мне быть там, потому что он попросил ее об этом. Естественно, я ужасно чувствовал себя по отношению к Дугласу, потому что наша дружба явилась тогда причиной этой проблемы, но не сейчас.

Дуглас будет рассматривать это дело в судебном порядке, независимо от того кого они арестуют: Джин или меня. Это означало, что Дуглас преследует семью, и прошлое не относилось к делу. Я вспомнил его на стоянке автомобилей, его обвисшие щеки, нос цвета спелой сливы. Теперь я был для него куском мяса; он проглотит меня или выплюнет точно так же, как кого-либо другого.

– Кто говорит, что у меня плохое алиби? – спросил я, понимая, что Тара не могла помочь мне.

– Не знаю. Кто-то, у кого есть причина. Полицейские в это верят. Миллз говорит, что вы ей понравились вначале. Она почти обвиняет вас в противодействии расследованию. Но на нее было оказано давление. Все знают, что она разрешила вам попасть на место преступления. Теперь она видит трещины в вашей истории и, скажем так, походит на ребенка в кондитерском отделе.

– Миллз – сука.

– Не могу не согласиться с вами. Я знаю, что она ненавидит адвокатов, но не могу винить ее за это. – Тара сказала это в шутку, но шутка не произвела впечатления. – Сожалею, – добавила она. – Просто пытаюсь вас ободрить.

– Моя жена может поклясться, что я был с ней всю ночь.

– Пристрастное свидетельство, Ворк. Любой обвинитель с удовольствием продырявит его еще до завтрака.

Она была права. Свидетельство Барбары было лучше, чем ничего, но мало что значило, особенно с учетом завещания Эзры. Жюри могло легко представить себе, что жена будет лгать, выгораживая мужа. Бросок в пятнадцать миллионов долларов – и все готово.

– Во всем этом есть светлая сторона, – успокоила меня Тара. – Хотите услышать? – Она продолжила, прежде чем я что-то ответил. – Вы знакомы с адвокатом Кларенсом Хэмбли?

– Да.

– Он говорит, что вы ничего не знали о завещании. Что ваш отец составил исчерпывающие инструкции, о которых вы не должны знать о нем при любых обстоятельствах. Это позволяет немного спустить паруса детектива Миллз. Хэмбли очень надежный.

Я представил себе этого старика, пристально глядящего на меня, с перекошенным от неприязни аристократическим ртом. Хэмбли не поступал так просто потому, что верил в это. Это то, что Дуглас доказывал бы жюри. Я даже слышал его слова: «Я никогда бы не усомнился в правдивости слов этого честного джентльмена». Он мог радостно улыбаться жюри и положить руку на плечо старику, чтобы показать, что они на одной стороне. Я совершенно уверен, что он никогда не обсуждал бы завещания с этим ответчиком. Он остановился бы и погрозил своим мясистым пальцем, проклиная меня. Но есть и другие стороны, леди и джентльмены. И ответчик – сильный, образованный человек. Здесь бы он повысил голос Адвокат! Который в течение десяти лет работал в одном офисе с покойным. Который в течение тридцати пяти лет имел доступ в дом этого человека… Его собственный отец!