Король Лжи 2 - [14]

— А когда это было?

Риша смешно наморщила носик, вспоминая.

— Дай посчитаю… Таверна как раз носила название «Хмельного пони». Где-то месяца три или четыре назад.

В это время я всё ещё беспробудно пил и валялся в сточных канавах. Я не стал говорить Рише, почему ничего не слышал о взрыве в верфях, но она и сама это поняла по моему лицу. Уголки чувственных губ печально опустились, зрачки чуть расшились, а голос стал на полтона ниже.

— Ох, Кай…

Отлично, Кай, вот сейчас ты действительно докатился до самого дна. Теперь тебя жалеет даже бывшая ночная фея. Резко встал со стула и бросил несколько монет на стол.

— Спасибо за обед, но мне пора. За порученное тебе задание не беспокойся, до Ласточки дойду сам.

Из «Хромого пони» вышел на улицу с чувством облегчения и слегка сощурился, рассматривая в небе одиноко парящий королевский дирижабль. Белое солнце нещадно припекало, иссушая землю и камни. В воздухе больше не пахло свежим мхом и древесными нотами. Смог от автомёбиусов смешался с пылью из-под многочисленных сапог горожан и плотной завесой поднялся над городом. Когда же уже начнутся дожди?

Задумчиво почесал отросшую бороду. Что ж, до вечера ещё есть время, а в кармане у меня остались фэрны. Где здесь ближайшая цирюльня?

Глава 3. Грейс Проклятый Кинжал

Розовое закатное солнце опалило абрикосовыми всполохами паруса кораблей, золотыми бликами прошлось по воде и растворилось в тёмно-изумрудной глади и бесцветной водянистой дымке над самым горизонтом. Всё-таки, даже несмотря на близость рыбацкого квартала, вечный запах рыбы, топливных кристаллов и экзотических продуктов, импортируемых из других королевств, а также постоянную влагу и сырость, Лорнак был удивительным городом. Пожалуй, самым удивительным из всех, что я видел. Он всегда жил каким-то бешеным ритмом, не спал по ночам, шумел, галдел, звенел, ругался, но жил. Здесь находилась работа как для необразованных крестьян, стремящихся заполучить пару золотых в промозглые и туманные осенне-зимние месяцы, так и для богатых купцов, добравшихся паромом или монорельсом на праздничную ярмарку.

Коренные жители постоянно ругали Лорнак за грязь и вонь, за множество приезжих и пьяных матросов, но в то же время по-своему любили и ни за что не согласились бы уехать из сердца королевства. Лично для меня Лорнак был красивее всего в месяцы дождей и туманов, когда окрашивался в десятки пастельных тонов от серебристо-лилового до сизо-бирюзового, когда воздух напитывался свежей влагой, набухала и чернела почва, а ноздри щекотала смесь землисто-сырого аромата сфагнума, которым поросли скамейки, фонтаны и кирпичные стены. Но даже в нестерпимо душные летние месяцы, когда беспощадное солнце превращало портовый город в разгорячённый каменный мешок, пыль густым смогом стояла вдоль центральных улиц, а вдоль берега оставались соляные белые разводы, Лорнак не терял своей магнетической притягательности.

Я стоял на причале и смотрел на величественную трёхмачтовую шхуну. Рядом на волнах колыхалось ещё несколько внушительных паромов, роскошный бриг, чья палуба блестела от воска, три катера и частные рыбацкие лодки, но я не обманывался в том, что именно «Ласточка» — самая быстрая и юркая среди всех суден, что находятся в порту. Бросил рассеянный взгляд по сторонам.

Двое мужчин уже по третьему разу надраивали причал. Привалившись к железной стенке морского контейнера, дремал пьяный матрос. Он был так плотно укутан в одежду, что нельзя сходу было определить его пол и возраст. На рифлёных стенках невзрачного цвета контейнера в нескольких местах проступила ржавчина. Я припомнил, что именно так и выглядело «Логово» с зачарованным на впитывание магии полом, в которое меня «любезно» пригласили первый раз. Хмыкнул. Удобно же здесь всё продумано, особенно если «часовые» у Грейс меняются регулярно. Даже если жандармы нагрянут в порт несколько раз за день, то они не обратят внимания на спящего человека. А вот если в течение дня у одного и того же контейнера будут сменяться громилы, то это вызовет подозрение даже у случайных прохожих.

Несколько человек шумно разгребали рыбацкие ложки и грузили рыбу в повозки, но от меня не укрылся тот факт, что абсолютно все на пристани украдкой наблюдают за каждым моим движением. Лёгкое напряжение и чувство опасности буквально витало в солёном воздухе, смешиваясь с характерными запахами берега в черте города. В рыбацком квартале, а тем более в морском порту не любят чужих. Если бы я сошёл на берег вместе с гостями с очередного парома, то моя персона не вызвала бы столько внимания. Если бы я пришёл в старом драном пальто и с грязными спутавшимися волосами, то меня здесь тоже приняли бы за своего. Но хорошо одетый одинокий джентльмен, по непонятным причинам пришедший в порт, явственно вызывал у многих желание поинтересоваться, что же он здесь забыл.

Один из грузчиков поставил коробку с рыбой на брусчатку и с кривой ухмылкой направился ко мне, как вдруг молодой юнга махнул с палубы «Ласточки» рукой и сбросил верёвочную лестницу. Грузчик тут же вновь вернулся к своей работе. Я мысленно поразился дисциплине. Помнится, во времена Одноглазого меня бы даже к кораблям не подпустили, порезали на ленточки ещё на периферии рыбацкого квартала. Однако не плохо же Проклятый Кинжал их воспитала.