Король Крыс - [6]

Именно потому КР и получила карт–бланш, именно потому Прокурору и были даны сверхполномочия, притом на самом высоком уровне.

Несмотря на пожилой возраст, хозяин кабинета выглядел моложаво: спортивно–стройная фигура, отсутствие резких морщин, мягкая размеренность движений. Старомодные, как у покойного Андропова, очки в легкой золотой оправе, тонкие бескровные губы, доброжелательное интеллигентное лицо. Но больше всего обращал на себя внимание его взгляд: ощупывающий, пронизывающий и чуть–чуть ироничный. Тот, кто хоть однажды ощутил этот взгляд на себе, невольно утверждался в мысли, что глаза эти, подобно сканеру мозга, буквально прощупывают, пронизывают твою черепную коробку.

Рабочий день руководителя секретной службы, как правило, начинался с изучения свежей прессы. Вот и теперь, потянувшись к последнему номеру «Московского комсомольца», Прокурор сразу же обратил внимание на броскую шапку заголовка: БОЛЬШАЯ КРИМИНАЛЬНАЯ ВОЙНА! В холодных голубых глазах мелькнула неподдельная заинтересованность: организованная преступность и все, с ней связанное, входили в круг первостепенных интересов КР. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: бандиты давно уже превратились в силу, угрожающую самим основам государственности. Теневые структуры, чаще именуемые мафией, имеют все: огромные деньги, современное оружие из арсеналов спецназов, целую армию наемников–профессионалов, доступ к конфиденциальной информации. Растущее влияние российского криминалитета, как ничто иное, тревожило руководителя КР.

Обладатель старомодных золотых очков чуть заметно улыбнулся — кто‑кто, а он‑то отлично знал, из‑за чего именно началась эта война. Придвинув пепельницу, он закурил.

«Обе стороны понесли серьезные потери. Со стороны очаковской группировки — шестеро убитых и трое тяжело раненных, со стороны коньковской — десять убитых. Сотрудники РУОПа, прекратившие этот вооруженный беспредел, не пострадали…»

— М–да… «Сотрудники РУОПа, прекратившие этот вооруженный беспредел, не пострадали», — вполголоса процитировал Прокурор и, отложив газету, иронично улыбнулся.

Удивительно, но ни региональное управление по борьбе с организованной преступностью, созданное в 1993 году, ни многочисленные милицейские спецназы, ни ФСБ, ни новый Уголовный кодекс, принятый недавно, ни даже мощнейшая пенитенциарная система не смогли кардинально изменить криминальную ситуацию в России. На самом деле силы правопорядка проводили большой объем работ — об этом свидетельствовали и победные рапорты об арестах авторитетов, и громкие судебные процессы, и кадры оперативных видеосъемок, то и дело появлявшиеся в программе «Время» (для успокоения населения). Увы, по большому счету, все было без толку: места арестованных лидеров организованной преступности автоматически занимали другие, а разгром какой‑нибудь одной группировки лишь умножал шансы их конкурентов.

Прокурор, циник и прагматик, осознавал очевидное — преступность как явление неискоренима, так же, как неискоренимы людские пороки: жадность, корыстолюбие, злоба, зависть. И все эти аресты, судебные процессы и победные рапорты милиции — не более чем популярный общегосударственный спектакль, который называется «борьба с организованной преступностью». Но понимал он и другое: если преступность нельзя уничтожить как явление, то следует хотя бы попытаться максимально ее регулировать.

Теперешняя криминальная ситуация внушала самые худшие опасения: положение в стране стремительно выходило из‑под контроля. Реальная власть, даже в Кремле, ощущала острое соперничество власти теневой.

Вся Москва, если не вся Россия, являла собой огромную теневую структуру крыш, бригад и общаков, притом одни крыши в большинстве случаев перекрывали другие; это чем‑то напоминало китайскую пагоду с кровлями — «блинами», уложенными друг на друга. Общаки — как вольные, так и зоновские — незримо связывались между собой на манер сообщающихся сосудов, а авторитеты, возглавлявшие бригады, как могли, регулировали этот нехитрый процесс. На самом верху пирамиды стояли воры в законе — несомненная элита российского криминалитета. Носители преступной идеологии, они держали в руках все нити, ведущие к бригадам, крышам и общакам.

Но и среди группировок часто возникали противоречия, перераставшие в настоящие войны, вроде той, что разгорелась ныне между коньковскими и очаковскими.

Хозяин высокого кабинета знал: по статистике, организованная преступность несет куда больший урон от межклановой борьбы, чем от действий РУОПа, МУРа и ФСБ, вместе взятых. Вывод выглядел столь же парадоксально, сколь и естественно: организованную преступность проще и выгодней всего ликвидировать силами самих бандитов.

Но как это сделать?

Поднявшись из‑за стола, Прокурор подошел к окну, привычно скользя взглядом по темнобурому кирпичу Кремля. Банальная газетная информация дала импульс, новую, нестандартную мысль, и она невольно захватила его — в мозгу прокручивались возможные варианты действий. Да, уничтожение бандитов руками самих бандитов — оптимальное решение проблемы. И резюме напрашивалось само собой: а что, если создать организованную преступную группировку бандитов–отморозков, которая под видом междоусобных разборок сначала ликвидирует конкурентов, а затем самоликвидируется?