Король и спящий убийца - [39]

– Пока я говорю только о фактах, – сухо ответил следователь. – А факты таковы: в день гибели Алекперов договорился с Колодиным о встрече, сам Алекперов никому об этой встрече не сказал. Когда он приехал в этот ресторанчик, убийцы его уже поджидали. Меня интересует следующее: откуда они знали, что Алекперов там появится?

Он посмотрел на меня вопросительно-строго.

– Я никому ничего не говорил!

Мой ответ, кажется, чрезвычайно расстроил следователя. Он даже развел руками и выразительно взглянул на Мартынова: мол, ты же видишь, я к этому парню со всей душой, а он вместо благодарности держит меня за дурачка.

– Никому ничего не говорил! – упрямо повторил я. – И вообще, нам с Алекперовым нечего было делить.

– Ну как же, – возразил следователь. – Дружбы между вами не было. Сначала покойный вообще хотел прикарманить вашу программу, еще тогда, год назад, потом, когда у него ничего не получилось, он вроде бы пошел на попятный, но руководителем программы хотел видеть не вас, а вдову Самсонова…

– Это обычные житейские неурядицы, и предполагать, что из-за них может произойти убийство…

– А вы даже не представляете себе, из-за каких мелочей иногда убивают, – спокойно ответил Орехов.

– Ладно, посмотрим, – пробормотал Мартынов. – Я пойду к начальству.

– Это угроза?

– Нет, предупреждение. Я никогда ничего не делаю за спиной.

Мартынов вышел. Мы опять остались вдвоем.

– Продолжим, – предложил следователь.

– Я отказываюсь давать показания.

– Причина?

– Ваши действия незаконны!

– Орган, надзирающий за полнотой и правильностью выполнения законов, – это прокуратура, – сказал следователь таким тоном, будто читал лекцию. – А вы в прокуратуре и находитесь, напоминаю вам.

Я отвернулся, чтобы не видеть его оскорбительно надменного лица.

– Хорошо, – сказал Орехов. – Я предоставлю вам время подумать.

Вышел, вызвал милиционера. Тот вошел и сел на стул у двери. Следователь оставил нас вдвоем. Он вернулся часа через два.

– Ну как? – осведомился он, взглянув на меня с прищуром. – Теперь можем беседовать?

Я зло дернул плечом.

– Напрасно вы так.

Он помахал в воздухе той самой бумагой, которую демонстрировал Мартынову, – постановлением об аресте.

– Вот про это я мог бы и забыть, – сказал он. – Подумаешь, патрон. Не отправлять же из-за него человека в тюрьму.

Мое поведение, видимо, совершенно его расстроило, потому что он бросил бумагу на стол и сказал, склонившись ко мне:

– Ты будешь сидеть! Это я тебе гарантирую! По алекперовскому делу или вот по этому, – он хлопнул рукой по листу бумаги, – но будешь обязательно! И в твоих же интересах…

Я услышал, как распахнулась за моей спиной дверь, но не видел вошедшего. Только заметил, как вытягивается лицо моего собеседника. В его глазах появились растерянность и беспокойство. Какой-то шум раздался за моей спиной, и только тогда я обернулся. Хорошо, что следователь не видел моего лица в этот миг.

Это был Дима. Точнее, сейчас это был не Дима, а начальник президентской охраны. Лицо, знакомое миллионам. Человек-легенда. Всесильный и беспощадный. Карауливший меня милиционер попытался встать, но один из сопровождавших Диму «охранников» бесцеремонно толкнул служивого, и тот опять упал на стул. Сопровождавших было трое. Здоровенные детины – они в процессе съемок изображали агентов президентской охраны. И сейчас держались так, будто работали перед видеокамерами. Даже бутафорские проводки не забыли прицепить за ухом. Мне стало по-настоящему страшно. Не за себя, за них. Но Дима чувствовал себя вполне уверенно.

– А, вот ты где, – бросил он в мою сторону.

Прошелся по кабинету походкой хозяина, даже руки за спину заложил для пущего эффекта, и в конце концов оказался перед столом следователя, а тот уже вскочил и стоял, не смея пошевелиться, и даже, как мне показалось, не дышал.

– Так что – патрончики подбрасываем? – осведомился у следователя Дима, качнувшись с каблука на носок и обратно. – Известный фокус. Только его с умом надо применять. А ты не за того взялся.

Пауза и крик:

– Ты знаешь, что эту программу любит президент?! И в обиду этих ребят не даст!

Орехов обмер. Он побледнел столь стремительно, что следующей фазой должна была стать полная остановка сердца. Но умереть ему Дима не дал. Сказал, от крика переходя к спокойному тону:

– Я его забираю. А с тобой еще буду разбираться.

Я похолодел. Побег. В чистом виде. Вот сейчас я себе срок зарабатываю стопроцентно. Вместе с ребятами, естественно.

– Зачем же? – не своим голосом сказал я. – Пусть господин следователь завершит свой допрос. А когда он закончит, я вернусь домой.

Я хотел, чтобы Орехов сам меня отпустил. Сам! Ведь его уже напугали, и он мог бы это сделать, я очень надеялся. Если отпустит сам, с меня уже и спроса никакого. А уж если не отпустит – значит, не судьба. И мы будем бороться.

Но у Димы было иное мнение.

– Заткнись! – бросил он через плечо, даже не обернувшись в мою сторону.

А стоявший за моей спиной парень врезал мне по шее. Дима этого не видел, а следователь видел, и скорая расправа произвела на него впечатление.

– А с твоим шефом я поговорю, – посулил следователю Дима, и чтоб было доходчивее, даже погрозил тому пальцем.