Король говорит! - [70]

.

Дома не все шло благополучно. Младший сын Лайонела, Тони, к этому времени демобилизовался и вернулся в университет, только теперь — в Кембридж. Он продолжил занятия на медицинском факультете, но сердце его не лежало к медицине, и он перешел на юридический. У него было слабое здоровье. Он лег в больницу на сравнительно простую операцию по поводу аппендицита, а вылилось это в четыре серьезные операции на протяжении шести дней. В своем письме королю ко дню рождения Лог винил в таком драматическом обороте событий недостаток медицинского внимания к его сыну, когда тот в бытность свою в Северной Африке четверо суток пролежал без сознания после того, как оказался совсем рядом с эпицентром взрыва. Тони пришлось «отчаянно бороться за свою жизнь», писал Лог. Двумя днями позже он получил письмо от короля с выражением сочувствия. «Вам поистине выпало на долю множество потрясений и печалей», — писал король. Как всегда, он сообщил Логу о своих публичных выступлениях, отметив, что остался доволен речью, которую произнес на открытии мемориала своего отца. Он высказал опасение, что рождественское обращение будет нелегким, «потому что все уж очень мрачно».

Все же одна честолюбивая мечта Лога сбылась. В письме королю от 19 января 1948 года Лог просил его взять шефство над логопедическим колледжем, который теперь насчитывал 350 членов, был «вполне платежеспособен» и официально признан Британской медицинской ассоциацией. «Мне шестьдесят восемь лет, и было бы так замечательно в мои старые годы знать, что Вы стоите во главе этой быстрорастущей и крайне полезной организации», — писал он. Король дал свое согласие.

Лог все еще не мог смириться со смертью Миртл. Они были женаты почти сорок лет, в течение которых она неизменно главенствовала в семье, и ее смерть оставила зияющую пустоту в его жизни. Будучи по природе своей человеком рациональным, он увлекся спиритизмом, надеясь установить контакт с женой «по ту сторону». В результате он сблизился с Лилиан Бейли, «медиумом, входящим в глубокий транс». Годами к Бейли обращались за советом многие выдающиеся личности в Британии и за рубежом — среди них голливудские актрисы Мэри Пикфорд, Мерль Оберон, Мэй Уэст и канадский премьер-министр Макензи Кинг.

Как именно Лог сблизился с Бейли и на скольких сеансах он побывал, неясно. Его сыновья бывали шокированы, когда Лог говорил им, что ходит «общаться» со своей покойной женой. «Мы думали, что это просто какое-то помешательство, и очень хотели, чтобы он прекратил», — вспоминает жена Валентина Лога, Анна^[141].

В мрачной атмосфере первых послевоенных лет случился один проблеск света. 10 июля 1947 года было объявлено, что принцесса Элизабет выходит замуж за Филипа, сына принца Андрея Греческого и датской и британской (по рождению) принцессы Алисы Баттенбергской. Молодые люди познакомились в июне 1939 года, когда Филипу было восемнадцать, а будущей королеве всего тринадцать лет. Король путешествовал с семьей на королевской яхте, направляясь с визитом в Дартмутское военно-морское училище, и необходимо было, чтобы во время визита кто-нибудь присматривал за Элизабет и девятилетней Маргарет.

Лорд Маунтбаттен, честолюбивый королевский адъютант, позаботился о том, чтобы из всех присутствовавших в поле зрения молодых людей именно его племяннику Филипу — рослому, поразительно красивому юноше, только что окончившему учебу в Дартмуте первым учеником на своем курсе, — было дано это поручение. Элизабет (приходившаяся Филипу троюродной сестрой через королеву Викторию и двоюродной через Христиана IX Датского) была очарована им. «Лилибет не сводила с него глаз», — отметила Мэрион Кроуфорд, ее гувернантка, в своих мемуарах. Молодые люди стали обмениваться письмами.

То, что вроде бы началось как детская влюбленность со стороны принцессы Элизабет, вскоре превратилось в настоящий роман, всячески поощряемый Маунтбаттеном, очень желавшим, чтобы его семья породнилась с Виндзорским домом. Элизабет и Филип писали друг другу, и время от времени им даже удавалось встречаться, когда он бывал в отпуске. Пока продолжалась война, казалось маловероятным, что их отношения пойдут дальше этого. Все изменилось с наступлением мира.

Король испытывал смешанные чувства по поводу такого брака, не в последнюю очередь потому, что считал дочь еще слишком молодой, и его беспокоило то, что она влюбилась в первого же молодого человека, которого встретила на своем пути. Кроме того, многие при дворе, включая короля, видели в Филипе отнюдь не идеального консорта для будущей монархини, и в немалой степени из-за его немецкой крови; известно, что королева в своем кругу называла его Гунном. В надежде, что дочь, может быть, найдет для себя кого-нибудь другого, король с королевой устроили целую череду балов с толпами молодых людей, куда Филипа, к его великой досаде, не приглашали. Но Элизабет оставалась верна своему принцу.

Наконец в 1946 году Филип испросил у короля руки его дочери. Георг согласился, но все же в запасе у него была еще одна хитрость: он настоял на том, чтобы отложить официальное объявление о браке до двадцать первого дня рождения Элизабет в апреле будущего года. К тому времени, когда до назначенного срока оставался месяц, Филип по совету Маунтбаттена отказался от своих греческого и датского титулов, своей верности греческой короне, перешел из грекоправославного вероисповедания в англиканское и стал натурализовавшимся британским подданным. Он принял фамилию Маунтбаттен (англизированная версия фамилии Баттенберг), девичью фамилию своей матери.