Король Артур и рыцари Круглого стола - [63]

– Я единственный оставшийся в живых сын своей матери, вдовы графа Еврока.

– А он не из числа ли тех лордов, – спросил, нахмурясь, король, – которые воюют на севере и грозят гибелью моему королевству?

– Нет, государь, мой отец умер двадцать лет тому назад, – возразил юноша.

– Как тебя зовут и что ты сделал, чтобы удостоиться посвящения в рыцари? – сухо спросил король, прогневанный ранением своего друга и названого брата сэра Кэя.

– Государь, я – Персиваль, убивший рыцаря Дракона; но до сих пор я еще не посвящен в рыцари.

Услышав это, все обрадовались, а король поднял юношу с колен и поцеловал его в обе щеки.

– Достойный юный витязь, я не знал, кто ты, – проговорил он, – и раскаиваюсь в неласковом приеме. Мы наслышаны о твоих подвигах. Я страстно желал тебя видеть и неоднократно упрекал сэра Кэя за его грубость, лишившую нас твоего общества.

– Государь, – сказал Персиваль, – я поклялся не возвращаться к тебе, пока не отомщу за удар, который сэр Кэй нанес Тоду, оруженосцу моему и другу. Счастливый случай свел меня с сэром Кэем, а может быть, такова воля неба. Сегодня утром я засмотрелся на белый снег, окрашенный свежей кровью дрозда, растерзанного ястребом. Я стоял, размышляя о непорочной чистоте Христа, пролившего свою кровь ради нашего спасения, и думал: неужели пролитая им на кресте кровь так мало ценится людьми, что в нашей дорогой Британии зло укореняется?! Я спрашивал себя, когда же наша родина освободится от зла и сравняется белизной со снежным покровом, одевающим ее поля и дороги. Вдруг кто-то ударил меня плоской стороной меча по руке. Обернувшись, я увидел рыцаря, который обратился ко мне с вопросом, почему я как баран уставился на растерзанную птицу. «Таково мое желание», – ответил я. Тогда он спросил, не желаю ли я сражаться с ним, но я сказал, что предпочитаю размышлять. Рыцарь, однако, не оставлял меня в покое. Тогда я обнажил меч и в раздражении поверг его наземь. Мой оруженосец снял с рыцаря шлем, узнал в нем сэра Кэя и предложил проходившим мимо воинам отнести его во дворец. Так я отомстил ему за обиду, нанесенную моему другу и оруженосцу и мне самому.

Все восхищались спокойной речью и благородством Персиваля, о чьих подвигах гремела молва.

– По правде говоря, юный витязь, – сказал сэр Гавейн, – ты мог бы и убить сэра Кэя, и он должен благодарить тебя за то, что ты пощадил его.

Все другие рыцари согласились с мнением Гавейна.

Артур посвятил Персиваля в рыцари и устроил в честь него большой пир.

Король предчувствовал: Персиваль – один их трех рыцарей, о которых архиепископ возвестил его в своем письме, и раздумывал, кто же остальные двое.

Случилось, что за семь дней до приезда Персиваля сэр Борс покинул двор короля Артура и отправился, в радостном предчувствии чего-то особенного, на поиски подвигов и приключений в северную сторону.

Снег еще не выпал, и стояла теплая, мягкая погода, невольно навевавшая воспоминания о весне. Через несколько дней рыцарь оказался в пустынной стране с торчавшими тут и там голыми утесами. Местность казалась совсем обезлюдевшей, как будто все поселяне покинули свои поля.

За весь день сэр Борс не встретил ни замка, ни кельи отшельника, где бы он мог провести ночь. В сумерки рыцарь выехал на обширную равнину. Холодные лучи месяца освещали видневшиеся вдали горы.

Вдруг посреди равнины проступили очертания массивного строения, похожего на замок, и сэр Борс пришпорил коня.

Перед ним действительно стоял замок, но стены его обвалились и поросли мхом, как будто века прошли с тех пор, как в нем жили люди.

По подъемному мосту рыцарь въехал на большой двор; вместо приветствия раздалось эхо, повторившее топот его коня.

Осмотрев верхние комнаты, он нашел в одной из них постель из листьев папоротника и, поужинав из своих запасов, улегся спать, радуясь, что наконец нашел ночлег и кров, который защитит его от холодного ветра, бушевавшего за стенами замка.

Утомленный дорогой, сэр Борс скоро заснул, однако около полуночи внезапно пробудился. Было совсем темно, и только одинокая ласковая звездочка смотрела в стрельчатое окно. Вдруг в комнате блеснул красный луч, и из него грозно протянулось копье, похожее на длинный язык пламени. Копье устремилось на рыцаря и остановилось перед ним. Острие копья сияло ослепительно синим светом.

Рыцарь в недоумении наблюдал за чудным явлением. Копье между тем отодвинулось. Но едва он схватился за лежавший с ним рядом меч, огненное копье ринулось на него и, ранив в плечо, выскользнуло в окно. Комната снова погрузилась во мрак. Сэр Борс стонал от боли, и о сне нечего было и думать. Поднявшись на заре с намерением ехать дальше, он вышел во двор, чтобы оседлать своего коня, и с изумлением увидел на месте обвалившихся ворот большую черную дубовую дверь, заколоченную и закрытую на засов.

Как ни старался рыцарь выбраться из замка, ему это не удавалось. А замок, по-видимому, был совсем необитаем; обходя его, он всюду находил одни лишь развалины и запустение.

Так прошло три дня. К страданиям от раны присоединился томительный голод. Сэр Борс сидел подле своего коня в конюшне, когда до него вдруг донеслось бряцание оружия. Выйдя во двор, он увидел рыцаря в латах, со щитом и с обнаженным мечом в руке.