Короб мыслей - [16]

Шрифт
Интервал

223

Пусть только каждый делает то, что он может, а остальное пусть его не касается.

224

Симфонии Бетховена я бы пометил согласно тому, как мне представляется их художественное содержание, в следующем порядке:

1) Первая, ор. 21 С-Dur,

2) Вторая, ор. 36 D-Dur,

3) Четвертая, ор. 60, D-Dur,

4) Восьмая, ор. 93 F-Dur,

5) Шестая, ор. 68 F-Dur "Пасторальная",

6) Седьмая, ор. 92 A-Dur,

7) Третья, ор. 55 Es-Dur "Героическая",

8) Пятая, ор. 67 С-Moll,

9) Девятая, ор. 125 D-Moll.

225

Когда у меня спрашивают мое мнение, то я его высказываю вполне откровенно, даже если оно может быть и неприятно заинтересованному лицу. Но я никогда не высказываю своего мнения, если меня о таковом не спрашивают.

226

Ничто не может быть неприятнее музыкального соседства. А так как "il n'ya pas de grand homme pour son valet de chambre"*, так же не бывает и великого артиста для своего соседа. А тут еще попробуйте-ка иметь соседом начинающего артиста или дилетанта! Если бы Моисей жил в наше время, то он послал бы их в качестве восьмой казни на какую-нибудь страну.

227

Ребенок чувствует естественную привязанность к матери, хотя бы из-за вопроса питания. Привязанность же к отцу должна быть ему привита. В более зрелом возрасте естественная привязанность к отцу тоже проявляется вследствие вопроса о насущном хлебе.

228

Как после вина виноград не может быть вкусен, так и после художественного наслаждения не может нравиться учебная книжка.

229

Существуют люди, делающие замечательным то время, в которое они живут, и существуют времена, которые делают замечательными людей, живущих в них. Примером первого будет Наполеон I, второго - Наполеон III.

230

Струнный квартет в полифоническом стиле - самая трудная музыкальная задача: она похожа на скачку с препятствиями, на плавание с привязанными к ногам камнями, на жизнь без денег. Значительное и прекрасное в этой области создали многие великие композиторы, но великое, достойное удивления - один Бетховен - нечто столь мощное, что если бы он оставил потомству только одно это, то и тогда мог бы быть уверен в своем бессмертии.

231

Помпеи можно сравнить с кладбищем - в нем тоже угасла жизнь. Но они производят на меня различное впечатление: на кладбище я вижу погребенные тела, в Помпее - погребенные мысли и действия.

232

К пяти чувствам человека в настоящее время присоединилось еще шестое чувство автографов. У меня оно вполне отсутствует, почему я и могу впасть в бешенство, когда от меня требуют автографа.

233

Дружба между пожилым человеком и молодой женщиной или девушкой, между пожилой женщиной и молодым человеком, между стариком и старухой, даже между молодым холостым человеком и молодой замужней женщиной - встречается часто и допустима. Но дружба между молодым холостым человеком и молодой девушкой -это не что иное как взаимная любовь, скрываемая вследствие требований обстоятельств. Если же не взаимная любовь, то лишь одностороннее жалостливое участие.

234

Мне присылают стихи для переложения их на музыку. Это похоже на то, как будто мне представляют девушек, чтобы я в них влюбился. Обыкновенно случайно читаешь стихотворение, оно тебя вдохновляет, кладешь его на музыку. Увидав случайно девушку, которая нравится, в нее влюбляешься. Но в обоих случаях это бывает по собственному влечению, но никак не по просьбе постороннего лица.

235

Монастырь понятен мне лишь как убежище для людей, отделяющихся от массы, чтобы беспрепятственно жить со своими мыслями о Боге совместно с единомыслящими. Но если монастырь требует исполнения разных церковных служений и обязанностей, то он представляется мне какою-то казармой для церковной милиции, и я более уже не чувствую к нему симпатии, за исключением монастырей для "братьев" и "сестер" милосердия.

236

Смерть наступает у человека часто так внезапно и так неожиданно, что я постоянно ношусь с мыслью: "В будущий момент тебя уже нет!" Отсюда мое прилежание - пожалуй, даже слишком преувеличенное. Я ведь тоже не хотел бы умереть, не сказав кое-чего человечеству.

237

Я придерживаюсь того мнения, что каждый человек, будь это мужчина или женщина, достигнув известного возраста, после которого ему, по всей вероятности, остается жить уже недолго, должен оставить после себя письменное изложение всего им пережитого, дать обществу как бы отчет о своей жизни. Жизнь каждого человека, даже самого незначительного, заключает в себе много интересного в психологическом, культурном и других отношениях, не говоря уже о жизни человека высокого ответственного положения. Ни один роман не может дать столько интересного и поучительного, как такая исповедь, которая, при особом желании писавшего ее, могла бы даже и не быть напечатанной, но в рукописи могла бы сохраняться в общественных библиотеках для предоставления лишь требующим ее читателям. Это, во всяком случае, в значительной степени обогатило бы литературу каждого народа.

238

Материалом для новеллы могло бы послужить странствование небольшой монеты с момента ее чеканки до момента ее сплава или же бумажного денежного знака некрупного достоинства: чрез сколько рук и карманов бедных и богатых людей прошли те или другие деньги, при каких обстоятельствах, при каком настроении и с какой целью были они израсходованы, и т. д. до мельчайших подробностей как комического, так и трагического характера.


Рекомендуем почитать
Княжнин, Фонвизин, Крылов

Три русских писателя: Яков Княжнин (1740—1791), Денис Фонвизин (1745—1792) и Иван Крылов (1769—1844). Годы их противления пришлись на конец XVIII века. Их произведения схожи, тогда как признание различается. Все они тяготели к переводной литературе, черпая из неё вдохновение и адаптируя сюжеты. Если Княжнин и Фонвизин не удостоились почёта при жизни (не пришёл он к ним и после смерти), то Крылов вовремя успел понять, встретив XIX век в качестве иначе смотрящего на действительность.


Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви

Кроссовки давно стали не только феноменом современной моды, но и феноменом современной культуры, привлекательным и противоречивым одновременно. Книга историка спортивного дизайна и журналиста Екатерины Кулиничевой представляет собой попытку посмотреть на историю этого вида обуви не через историю брендов и моделей, а через ту роль, которую спортивная обувь играла и играет в культуре, через ее «культурную биографию», которая во многом определяет наше отношение к этому предмету гардероба. Именно эта биография находится в фокусе внимания автора.



Непарадный Петербург. Наследие промышленной архитектуры

Предлагаемая книга посвящена ценной хотя и наименее известной области архитектурного наследия Санкт-Петербурга. В ней автор, продолжая свои многолетние исследования, подробно рассматривает процессы архитектурного развития ряда предприятий, сыгравших важную роль в развитии отечественной индустрии. Задача – расширить привычные границы представлений о петербургской архитектуре, формирующей наряду с классическими ансамблями неповторимый облик северной столицы. Особую актуальность освещение уходящих страниц истории приобретает в связи с переменами, происходящими при изменении функционального профиля многих исторических комплексов.


Тайна невидимых шедевров

Книга посвящена творчеству выдающихся мастеров-микроминиатюристов, создателей всемирно известных невидимых простым глазом уникальных творений. Написанная на основе личного общения автора и переписки его с мастерами-микроминиатюристами, изучения и обобщения огромного числа разрозненных публикаций об их творчестве, книга дает возможность читателям, особенно молодым, не только познакомиться с редкостным мастерством, но и заимствовать опыт виртуозной техники, терпеливой, творческой работы. Такая книга издается впервые.


Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа

Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.