Корни и побеги (Изгой). Книга 3 - [20]

- Слава богу! – искренне обрадовалась невольная слушательница. – Осталось только мне, недотёпе, понять, в чём смысл моего существования.

Владимир не принял иронии аудитории. Он был в эйфории от представившейся вдруг возможности попрактиковать обленившийся ум и не собирался потакать пленённой слушательнице. Усталости как не бывало, ненастная погода не тревожила, скверная дорога не беспокоила, не остановило бы даже и то, если бы вдруг экспедиторша исчезла.

- Что ж тут непонятного: люди со своим разумом созданы для уничтожения природы, чем и занимаются усердно, а заодно – и для самоуничтожения. В этом смысл нашего появления и существования.

- Ну, уж нет! Я самоубийством не кончусь.

- Откуда вы знаете?

- Знаю. Я ещё и некоторых хилософов переживу.

- Дай-то бог!

Где-то вдали явственно громыхнуло, подул порывистый ветер, по ветровому стеклу побежали диагональные струи, сыпануло горохом по крыше кабины и звонкими щелчками по стёклам – похоже, нудный дождь сменила гроза с градом.

- Ты в бога веришь?

- Не так, чтобы очень.

- А зря. Слышишь, он недоволен.

Всевышний, и впрямь, чертыхнулся, обозлённый неудачным экспериментом. Мало того, что подопытный не хочет менять душу и адаптироваться к новым житейским условиям, так ещё и посягает на его привилегии. Пора бы снова одёрнуть.

- Лет сто назад был такой доктор Мальтус…

- Судя по фамилии – не наш, значит, враг, - предположила Травиата Адамовна, ещё не услышав, о чём пойдёт речь.

- …Он вывел закон абсолютного перенаселения, согласно которому средства к существованию в мире увеличиваются в арифметической прогрессии, а население – в геометрической. Он думал, что мы вымрем оттого, что нам нечего будет есть.

- Умный дядька, - похвалила экспедиторша того, кому не хотела верить.

- Он жестоко ошибался, сравнивая нас с безобидными животными, не учёл, что человек, в отличие от них, наделён разумом, который с лихвой заменит голод. Не зря говорят, что это подарок дьявола, тогда как душа – творение бога. – Владимир усмехнулся и хитро посмотрел на спутницу в предвкушении её реакции на заготовленный неожиданный вывод. – Но самое интересное не в этом, а в том, что изначально заложенные в человеках губительные и самогубительные функции оправданы и имеют, в конечном счёте, прогрессивный, революционный смысл.

- Вот те, на! – удивилась, как он и ожидал, Травиата Адамовна. – Начал за упокой, а кончаешь за здравие. Давай, не томи, выкладывай, что ещё выдумал.

Владимиру было легко и весело: он нашёл, что искал.

- Я же говорил, что в природе всё просто, если разобраться. Так и с нами: уничтожая и самоуничтожаясь, мы обновляем её, не давая застаиваться. С нашей гибелью жизнь не кончится. В обновлённой, отдохнувшей и вновь буйно расцвётшей природе возникнут новые люди и тоже с заложенными в них генами самоуничтожения, и будет новый, не последний, земной цикл жизни, как был, вероятно, не один до нас. Так будет вечно, пока светит и греет солнце и пока есть вода на Земле.

Он замолчал, давая соседке возможность переварить услышанное.

- Да, неприглядную роль ты выделил человечеству, - задумчиво протянула она. – После такого невольно задумаешься: а есть ли смысл жить?

Погромыхивало всё чаще, и дождь припустил обильнее, очевидно, заканчивался, но града больше не было. Стало даже светлее. Вероятно, Всевышний стал развеивать тучи, чтобы не потерять из виду наглецов.

- Придётся, - успокоил расстроенную спутницу теоретик человекологии, - наш сегодняшний разум ещё недостаточно разбух, чтобы мы добровольно отказались от жизни. Он пока не сумел напрочь задавить главнейшие жизнеобеспечивающие инстинкты, такие, например, как инстинкт продолжения рода и инстинкт самосохранения, хотя и они уже не те, что были у древних или есть у отставших на пути к цивилизации южных народов Америки, Африки и Азии.

- Ура! Ещё поживём! – возрадовалась Травиата Адамовна, с надеждой посмотрев на проясняющееся небо, и, в предвкушении подаренной жизни и хорошей погоды, закурила, заполнив кабину горьким беломорским дымом так, что Владимиру пришлось приоткрыть щель в своём окне.

- Наиважнейший, конечно, первый. Пока он обеспечивает незначительный, но, всё же, прирост населения во всех странах, значительно отступающий от геометрической прогрессии.

- Да, если бы не вы, мужики-хлюпики, со своими водкой и войнами, мы, женщины, выдали бы любую прогрессию.

- К сожалению, это не так, - возразил пессимист, не поддавшись на эйфорию противоположного оптимистического рода человеческого. – Женщины, вкусив благ и развлечений современного мира, тоже не хотят тратить время на длительную беременность, болезненные роды и утомительное выращивание потомства. А многие уже и не в физическом состоянии это сделать.

«Обо мне! Как в воду глядит, паршивец!»

- Кстати, Гитлер с начала войны приказал всем женщинам рейха не отказывать военным, обещав позаботиться о внебрачных детях, но они в большинстве своём под всякими уловками саботировали распоряжение фюрера, хотя это грозило концлагерем. Так что, вина в замедлении деторождения – обоюдная.

- Было бы, чем кормить и во что одевать, были бы и дети, - не сдавалась женщина.