Корни - [27]

– Куда вы идете? – кричали дети, толпясь вокруг Кунты. – Он твой отец? Вы мандинго? Где ваша деревня?

Кунта хранил молчание, как и его отец. Он был преисполнен чувства собственного достоинства и значимости.

Как правило, возле дерева странников тропа раздваивалась: одна вела в деревню, другая – мимо. Если у странника не было дел в деревне, он мог пройти мимо нее, не проявив грубости по отношению к ее жителям. Оморо и Кунта зашагали мимо, и малыши разочарованно загалдели. Взрослые же, сидевшие под деревенским баобабом, лишь мельком взглянули на странников. Их внимание было приковано к сказителю – Кунта услышал, как он громко повествует о величии мандинго. На благословении новой деревни дядьев, наверное, будет много сказителей, певцов и музыкантов, подумал Кунта.

Пот стал заливать ему глаза. Мальчику приходилось часто моргать, чтобы избавиться от жжения в глазах. С момента выхода солнце прошло лишь половину неба, но ноги Кунты уже сильно болели, сверток на голове потяжелел. Мальчику казалось, что он больше не может сделать ни шагу. Чувство паники еще более усилилось, когда Оморо неожиданно остановился и положил сверток на землю. Кунта увидел рядом с тропой прозрачный водоем. Мальчик постоял, пытаясь унять дрожь в коленях, потом взялся за сверток на голове, чтобы опустить его на землю, но тот выскользнул из пальцев и грохнулся с громким стуком. Кунта понимал, что отец услышал, но Оморо стоял на коленях и пил у источника, ничем не показывая, что знает о присутствии сына.

Кунта даже не осознавал, как ему хочется пить. Шаткой походкой приблизившись к источнику, он опустился на колени, чтобы попить, но ноги его не держали. Он несколько раз попытался, но в конце концов лег на живот, приподнялся на локтях и опустил губы в воду.

– Чуть-чуть. – Отец впервые заговорил с ним с момента выхода из Джуффуре, и это поразило Кунту. – Проглоти чуть-чуть, подожди, потом выпей еще немного.

Кунта почему-то разозлился на Оморо. Он хотел сказать «да, отец», но ни звука не вылетало из его пересохшего горла. Он набрал в рот холодной воды и проглотил ее. Заставив себя выждать, он чуть не потерял сознание. Выпив еще немного, Кунта сел и расслабился. Он думал, что так вот и становятся мужчинами. А потом, выпрямившись, он почувствовал, что начинает дремать.

Когда Кунта очнулся – как долго он спал? – Оморо нигде не было. Мальчик видел большой сверток под деревом – значит, отец неподалеку. Он начал оглядываться по сторонам и только тогда понял, как сильно устал. Он встряхнулся и потянулся. Мышцы болели, но чувствовал он себя гораздо лучше, чем прежде. Кунта опустился на колени и сделал несколько глотков из источника. Его поразило собственное отражение в воде – узкое черное лицо с широко распахнутыми глазами и большим ртом. Кунта улыбнулся себе, потом усмехнулся, показывая зубы. Он не смог сдержать смеха, а когда посмотрел вверх, рядом с ним стоял Оморо. Смутившийся Кунта вскочил, но отец смотрел не на него, а куда-то в сторону.

Они устроились в тени деревьев, по-прежнему не говоря ни слова. Вокруг них тараторили обезьяны и громко кричали попугаи. Они съели хлеб, заботливо положенный Бинтой, и четырех жирных голубей, которых Оморо подстрелил из лука и зажарил, пока Кунта спал. Пока они ели, Кунта твердил себе, что у него впервые появилась возможность показать отцу, что он тоже умеет охотиться и готовить еду – они с приятелями по кафо давно наловчились готовить себе обед в буше.

Когда они покончили с едой, солнце прошло уже три четверти пути и стало не так жарко. Подняв свертки на голову, они снова вышли на тропу.

– Каноэ тубобов всего в дне пути отсюда, – сказал Оморо, когда они ушли довольно далеко. – Сейчас светло, и все видно, но нам нужно держаться в стороне от высоких кустов и травы, подальше от неприятностей. – Оморо коснулся ножа в ножнах, лука и стрел. – Сегодня нужно заночевать в деревне.

Конечно, рядом с отцом можно было не бояться, но Кунта все же вздрогнул – с рождения он слышал об исчезновении и похищении людей. Печальные вести разносили по округе барабаны, об этом же рассказывали и приходящие в деревню странники. Они зашагали быстрее. Кунта заметил на тропе помет гиены, абсолютно белый – эти хищники своими мощными челюстями перемалывали кости в порошок и съедали их. Их приближение вспугнуло стадо антилоп: они перестали щипать траву и замерли, провожая людей глазами.

– Слоны! – сказал Оморо.

И Кунта увидел затоптанные кусты, ободранную поросль, голые ветки и почти выкорчеванные деревья, к которым слоны прислонялись, чтобы дотянуться хоботом до самых верхних и самых вкусных листьев. Слоны никогда не паслись возле деревень, и Кунта за всю жизнь видел лишь нескольких животных, и то издалека. Они были среди тысяч лесных зверей, которые неслись, не разбирая дороги, с громовым топотом, спасаясь от устрашающего черного дыма, когда начался великий пожар. Кунта тогда был очень маленьким. К счастью, Аллах послал дождь, и пожар не причинил вреда ни Джуффуре, ни соседним деревням.

Они шагали вперед, и тропа казалась бесконечной. Кунта по-думал, что точно так же, как люди протаптывают тропы, так и пауки прядут длинные тонкие нити, оставляя их за собой. Кунта подумал, а не устроил ли Аллах жизнь зверей и насекомых точно так же, как жизнь людей. Он с удивлением осознал, что никогда не думал об этом раньше. Ему хотелось расспросить отца прямо сейчас. А еще сильнее его удивляло то, что Ламин ни разу не задал ему такого вопроса, хотя малыша интересовали даже более мелкие вещи, чем насекомые. Он вернется в Джуффуре, и ему будет что рассказать младшему брату – да и своим друзьям, когда они будут пасти коз в буше.