Корифеи русского сыска - [2]

Кони, в первой половине 70-х годов прошлого столетия в Петербурге не было ни одного большого и сложного уголовного дела, в раскрытие которого не сделал свой вклад Путилин. Он прекрасно знал уголовный мир столицы и ее окрестностей: переодевшись босяком, не раз посещал притоны, изучал жаргон.

Стройный, кареглазый, приятной наружности, Путилин отличался мягкими манерами, не характерными для криминального сыщика того времени. Лукаводобродушный, прекрасный рассказчик, внимательный слушатель, он хорошо владел пером, имел удивительную память и острый природный ум. Где бы и в какой должности ни служил Путилин, он неизменно пользовался любовью подчиненных и благорасположением начальства.

Выйдя в отставку, Иван Дмитриевич написал интересные мемуары. Скончался он в ноябре 1893 года в своей усадьбе в Новоладожском уезде. Спустя десяток лет после его кончины русский писатель Роман Лукич Антропов переработал мемуары сыщика и под псевдонимом Роман Добрый издал сборник рассказов о "русском Шерлоке Холмсе". Мы же расскажем о практически неизвестном и забавном эпизоде в сыскной практике еще молодого Путилина.

Случилось это, когда Иван Дмитриевич служил помощником частного пристава Апраксина рынка Шерстобитова - тоже хорошего сыщика и порядочного человека. Однажды, вернувшись от обер-полицмейстера столицы Галахова, он вызвал Путилина:

- У французского посланника Монтебелло украли серебряный сервиз. Сам император Николай Павлович приказал непременно его найти. А если не найдем, грозится в Сибирь загнать.

Два дня ушло на раскручивание неподатливой сыскной машины. Сервиз искали городовые, квартальные надзиратели, полицейские осведомители и...

даже петербургские воры! От Путилина они узнали о случившемся и из "патриотических"

чувств решили помочь найти пропажу, а виновного покарать по-своему. Однако серебро как в омут кануло! Даже известный в столице вор Яшка на образах клялся, что никто в Петербурге того клятого сервиза не крал.

Но сервиз-то исчез!

Время шло, Галахов проявлял нетерпение, а Шерстобитов и Иван Дмитриевич чувствовали себя как на горячих углях: император Николай Павлович отличался крутым нравом и попусту Сибирью не грозил.

Убедившись в тщетности усилий, Путилин, пожалуй, в первый и последний раз в жизни решился нарушить закон и нашел оригинальный, рискованный, но, наверное, единственный выход:

они скинулись с Шерстобитовым, взяли рисунки сервиза и покатили к знаменитому Сазикову - его фабрика занимала первое место по производству уникальных изделий из серебра.

Фабрикант понял их с полуслова, и очень скоро новенький сервиз - точная копия сервиза Монтебелло - стоял на столе Шерстобитова. Но вот беда: серебро новое, и француз может заподозрить подделку. Тут отличился пристав - он отправил сервиз для старения в... пожарную команду! Через день все вилки, рюмки и тарелки потускнели и приняли должный вид.

Сервиз вернули послу и облегченно вздохнули. Но, как оказалось, рано!

Гром грянул совершенно неожиданно. На одном из балов император спросил посла:

- Довольны ли вы моей полицией?

- О, она беспримерна, ваше величество, - галантно раскланялся француз и тут же пустил отравленную стрелу. - Не успел мой камердинер признаться, что запутался в долгах и заложил серебро одному иностранцу, как ваши полицейские привезли мне сервиз. Я несказанно доволен:

теперь у меня их два!

Обер-полицмейстер Галахов трясся от страха и ярости: он обозвал Шерстобитова и Путилина шельмами, обложил трехэтажным матом и приказал выпутаться из создавшегося положения в считанные дни:

- Делайте что хотите! Иначе - точно Сибирь!

И опять Путилин нашел выход: не успел Монтебелло уехать на охоту с наследником-цесаревичем, как всю прислугу посла пригласили на именины хлебосольного портного, шившего им ливреи. Празднование затянулось до утра, и французов развозили, как дрова. В ту же ночь Яшка принес Шерстобитову и Путилину мешок с серебряным сервизом. А утром при параде помчался к Галахову и, промокая платочком красные от бессонницы глаза, начал жарко уверять обер-полицмейстера, что французы народ легкомысленный и Монтебелло вполне мог ошибиться!

Когда посол вернулся с охоты, прислуга ползала по особняку с опухшими лицами, а сервиз был только один. Пришлось Монтебелло принести извинения и прикусить язык.

РЫЦАРЬ БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА

Наступали новые времена.

Ленин и другие большевистские лидеры в своих работах клеймили буржуазную полицию и после взятия власти обещали устроить все по-новому: отказаться от осведомителей и прочих "капиталистических" атрибутов сыска.

Однако попытки построить "новый мир" в криминальном сыске потерпели поражение. Правда, вся система криминального сыска начала давать сбои и разваливаться сразу после Февральской революции из-за неверных действий Временного правительства. Советская власть только довершила начатое.

После всеобщей и полной амнистии, объявленной в марте 1917 года, всем преступникам, осужденным до февраля, вся Россия оказалась наводнена рецидивистами. Только в Москве и губернии действовали более трех десятков банд, многие из которых насчитывали до ста и более стволов. На счету каждого из их членов числились десятки грабежей, вооруженных налетов и убийств. Чего стоил один Янька-Кошелек, он же Яков Кошельков, имевший до революции десяток судимостей. Он терроризировал даже ВЧК и бросал гранаты на Лубянке. Об этом в революционных фильмах почему-то нет ни одного кадра. Доходило до того, что сотрудникам ВЧК и милиции в темное время суток запрещалось ходить по тротуарам, дабы их не утащили в подворотню и не удавили. Предписывалось двигаться по середине мостовой. Налеты бандитов отличались дерзостью, изощренной жестокостью и цинизмом. Например, ловили прохожего, раздевали донага, а потом брили все волосы на теле и голове... топором. И если несчастный оставался жив и не искалечен, то считал это за великое счастье!