Коридоры кончаются стенкой - [21]

— Следов борьбы на месте происшествия не обнаружено, — докладывал следователь, производивший осмотр. — По тропке словно зубры протопали, все разбито, никаких следов, пригодных для идентификации, не осталось.

— Значит, задушена в другом месте?

— По всему видно, что сюда ее принесли мертвой.

— Найти убийц — дело твоей чести. Погибшая работала сестрой-хозяйкой на даче Ворошилова. Допускаю, что ее убили как свидетеля заговора. Возможно как двурушницу. От того, как быстро развернешься, будет зависеть твое продвижение по службе, — пообещал Малкин. — Помощники нужны?

— Я, товарищ майор, подготовлю план оперативно-следственных мероприятий и, если вы разрешаете, через час доложу вам свои предложения.

— Хорошо. Можешь идти.

В дверях следователь столкнулся с Абакумовым и отпрянул в сторону. По выражению лица заместителя Малкин понял, что пришел он с добрыми вестями.

— Садись, Николай. Давно не видел тебя сияющим. Да, пожалуй, вообще не видел таким.

— Есть информация, что «Виржинию» засекли в горотделе накануне ареста Заратиди.

— Чему ж ты радуешься? Что я нарушил конспирацию и загубил агента?

— Иван Павлович! — Абакумов с укором взглянул на Малкина. — Ну зачем вы так? Я поручил установить связи Заратиди и, думаю, к вечеру преступление будет раскрыто.

— Спасибо, — смягчился Малкин, — молодец. Вот таким ты мне нравишься. А на ворчанье мое не обижайся. Побарахтаешься с мое в этой клоаке — озвереешь, как я. Всех, кого удастся установить, арестовать сегодня же. Возьмете — растолкайте по камерам, чтоб не общались и не сговаривались. Всех пропустите через внутрикамерную разработку — сил жалеть не надо. Меры при допросах применяйте самые жесткие, пока не поползут по швам. Ну вот. Теперь вопрос другого плана… — Малкин помолчал. — Да! — сказал резко. — Как видишь, в «Бочаровом ручье» образовалась вакансия. Нужна сестра-хозяйка. Нормальная женщина, приятная во всех отношениях, не из тех липучих, что рвутся к сотрудничеству, а… ну в общем нормальная, но с перспективой на вербовку. Подумай, посоветуйся. Договорились?

— Договорились.

— Ну, пока. — Малкин с чувством пожал руку Абакумову и тот вышел из кабинета странно взволнованный. Ему вдруг почудилось, что человек этот, обладающий огромной властью, очень одинок, хотя постоянно окружен людьми. Может, и груб потому, и жесток, и придирчив, а может, потому и одинок, что обладает этими нечеловеческими качествами.

Вечером из УНКВД поступила телетайпограмма, которой Малкину предписывалось прибыть с докладом о готовности личного состава отдела к работе в особый курортный период. Сделав необходимые распоряжения, Малкин предупредил жену об отъезде, прихватил с собой на всякий случай статотчетность, характеризующую оперативную обстановку в городе, и отправился на вокзал. До отправления поезда оставалось несколько минут.

Предстоящий доклад Малкина нисколько не волновал. Обстановку он знал неплохо, потому что во все дела вникал лично. Каверзных вопросов не боялся, знал, что сумеет ответить достойно. Знал и то, что последует за этим: руководители УНКВД и отраслевых служб выслушают его с умными лицами, обменяются мнениями, не похвалят, для острастки выскажут ряд «серьезных» замечаний, дадут несколько стандартных рекомендаций, обязательных к исполнению, и отпустят с миром, предупредив, чтобы проявлял бдительность, остро реагировал, помнил о высоком доверии… Обо всем этом он знал, поэтому в пути отсыпался, либо предавался воспоминаниям. В памяти всплывали события, оставившие заметный след в его жизни, и он начинал их переосмысливать, переоценивать с высоты сегодняшнего его отношения к действительности.

Тридцать четвертый год лишил его ангела-хранителя в лице давнего друга и покровителя Евдокимова. По решению ЦК партии он направлен в Пятигорск секретарем Оргбюро ЦК ВКП(б) по Северо-Кавказскому краю, точнее, того, что от него осталось после выделения Азово-Черноморья. Малкин затосковал, но вовсе не потому, что боялся прийтись не ко двору новому руководству. Первым секретарем Азово-Черноморского края остался Шеболдаев, а его он знал много лет, не раз трудился с ним в одной упряжке в напряженные дни особого курортного периода, когда город наводнялся знатными московскими гостями. Не единожды в интимной обстановке тот покровительственно похлопывал его по плечу, искренне, как тогда казалось. Малкину, восхищаясь филигранной работой сочинских чекистов, обеспечивающих безопасность вождей. Но то всегда происходило с участием Евдокимова, умышленно подливавшего масла в огонь, чтобы при его ярком свете Шеболдаев мог лучше разглядеть и запомнить его подопечного. Запомнил ли? Не возгорится ли желанием заменить Малкина на этом важном чекистском посту более близким ему человеком? Вряд ли он захочет пакостить Евдокимову, гнал Малкин прочь сомнения и был безусловно прав: слишком многое связывало этих двух людей — яростного большевика и ярого чекиста. Не ясно только было, как судьба распорядится самим Шеболдаевым. После XVII съезда ВКП(б) в чекистской среде муссировались слухи о попытке старых и достаточно влиятельных большевиков, среди которых был и Шеболдаев, сместить с поста Генсека Сталина, заменив его Кировым. Говорили даже о том, что в последний момент Киров струсил и доложил о заговоре Сталину, который немедленно принял контрмеры и таким образом удержался у власти. Насколько верны были эти слухи, Малкин не знал и потому настороженно ждал, не закатится ли политическая звезда секретаря крайкома. Прошли месяцы после съезда, а Шеболдаев по-прежнему оставался в фаворе, возглавляя одну из крупнейших партийных организаций страны. Решение правительства о разделе Северо-Кавказского края на одноименный с центром в Пятигорске и Азово-Черноморский с центром в городе Ростове-на-Дону вызвало в стране массу кривотолков и опять их авторы возвращались мыслями к XVII съезду партии, расценивая расчленение края как месть Сталина Шеболдаеву за некорректное поведение во время выборов руководящих органов партии.