Коридор - [52]

— Ведь убьют тебя вот этим, — в ее руке появился обычный немецкий штык-нож, имевшийся у каждого солдата и, соответственно, достать который не составляло никакого труда. — Вот так вот, дружок.

По спине пробежал холодок, и Карл невольно отвернулся при виде орудия своего убийства. В этот момент он даже позабыл о боли. Мысли путались одна за другую, разжигая в голове всепоглощающий хаос.

— Ну что замолчал, настроение пропало?

— Оно у меня пропало еще до твоего прихода, — Карл набрал в грудь воздуха для того, чтобы следующие слова произнести как можно убедительнее. — В вашем плане есть маленький изъян.

— Где именно?

— Мне незачем рано утром уходить от тебя, если мы провели чудесную ночь. Ведь у меня увольнение до девяти вечера. Тебе не поверят.

Мелен на секунду задумалась, затем, бросив нож на стол, не торопясь, направилась к Карлу.

— Ты прямо настоящий Шерлок Холмс. Жаль будет убивать такой талант.

— Так ты не убивай.

— Не могу, милый. Так надо.

— Кому надо?

— Ты задаешь слишком много вопросов, ответы на которые тебе совсем не пригодятся в твоей недолгой жизни.

— Надо жить настоящим моментом, а не заоблачными далями.

— Особенно, если эти дали не светят в твою сторону… Ты меня уговорил, мы убьем тебя вечером.

— Премного благодарен.

— А чем ты, собственно говоря, недоволен? Я к твоей никчемной жизни прибавила еще один день. За это благодарить надо.

— Большое вам спасибо, — Карл опустил голову, изображая поклон. — Премного благодарен еще раз. Но возникло еще одно «НО».

— Какое? — похоже, что его упорное нежелание «умирать» начинало действовать ей на нервы.

— Если вы меня убьете вечером, то любой врач сможет определить, что избили меня задолго до смерти. Опять возникнут вопросы, и их будет ничуть не меньше.

— Ну, спасибо, — теперь уже она поклонилась. — Если бы не твои советы, нам пришлось бы туго.

— Не сомневаюсь.

— Но знаешь, — она на секунду задумалась, — есть выход и из этой ситуации. Тебя вообще никогда не найдут. Мы убьем тебя так, как и планировали, и умирать ты будешь так долго и мучительно, что расскажешь нам все… А свое алиби я придумаю позже.

Как тебе такой вариант? И если ты думаешь, что у меня будут проблемы, то ошибаешься. Ты даже не представляешь, какие знакомые у меня есть среди ТВОИХ соотечественников.

— «Да, хороший выход, ничего не скажешь. Надо искать новый путь».

— Я думаю, что все это лишнее. Я и так все расскажу, — добавил он вслух. — Но только при одном условии.

— Ты все расскажешь безо всяких условий. Вопросы здесь задаю только я, и если ты этого до сих пор не понял, то сейчас снова побеседуешь с Жаном.

— И тебе даже не интересно, что это?

— Нет, — она потянулась к карману и достала еще одну папиросу. — Извини, Карл, но мы не сможем сохранить тебе жизнь. Таким мерзавцам, как ты, не место на этом свете.

— Неужели он был такой сволочью?

Мелен прекратила покусывать мундштук папиросы и повернулась в его сторону. На ее лице уже не было той ожесточенности, как раньше. Скорее, это был взгляд усталости и снисхождения.

— Он был? Что за странная манера общения? Ты не спятил часом, если говоришь о себе в третьем лице.

— Я уже давно спятил, и ты один из моих кошмаров.

— Ну, спасибо, оказывается я виновата в том, что ты стал таким подонком.

— Ты меня не поняла, я об условии. Я не это имел в виду.

— А что же тогда?

— Во-первых, мне нужны доказательства того, что ты принадлежишь к Сопротивлению, а во-вторых…

— Достаточно и первого. Я тебе ничего не собираюсь доказывать. Это сделает Жан, когда покончит с тобой. А что касается всего остального.

— Ты мне дашь договорить? Или мне тебя постоянно придется перекрикивать? Тебе это, насколько я понимаю, нужно не меньше, чем мне.

— Ты это про что?

— О второй половине своей просьбы.

— Дорогой, не надо блефовать, ты не в том положении. У меня мало времени.

— Я буду краток. Меня интересует, что вы вместе с Этьеном Жоме со мной сделали?

— Как ни находчиво, но тем не менее очень глупо.

— Что глупо?

— Да все глупо. Взять хотя бы то, как ты пытаешься выкрутиться. Ты, наверное, забыл, что я самая большая хитруля в этой округе и тебе со мной не сравниться.

— А я и не собираюсь. К тому же, к своему качеству хитрости можешь смело добавить еще несколько. Например…

— Все, моему терпению пришел конец. Жан, иди сюда.

В ответ на ее призыв никто не откликнулся, только где-то наверху послышалась едва уловимая возня, затихшая раньше, чем смолкло эхо.

— Я вижу, ты так и не понял, во что влип. Ну, ничего, сейчас мы твой гонор поубавим, заблеешь, как ягненок. Куда ты там делся, черт тебя побери? Жан!

Дверь отворилась, но на пороге стоял не Жан, а один из близнецов, который, судя по качающемуся силуэту, еле стоял на ногах. Мелен обратилась к нему по-французски и после невразумительного ответа выдала такую тираду, которую можно было понять даже без перевода.

— Вот пьянь, — выкрикнула она вслед исчезнувшему из вида близнецу.

— Тебе не идет браниться. Когда ты ругаешься, вся твоя красота…

— Хва-тит, — произнесла она по слогам. — Твои уловки здесь не пройдут. Неужели ты до сих пор этого не понял? И выкинь из головы иллюзию, что между нами были какие-то чувства, потому что к тебе, кроме отвращения, я не испытываю ничего. Ты меня интересовал только как объект работы…