Коридор - [16]

— «Не густо. Но, по крайней мере, я хоть первый раз за трое суток зубы почищу. Вот как бы мне повторить вчерашний подвиг и доковылять самому до умывальника. Да, это проблема». — Он сразу вспомнил, как вечером на него в коридоре наткнулась сердобольная Хильда, которая и помогла дойти до пункта назначения. Нечто подобное следовало совершить и сейчас, но уже без чьей-либо помощи.

— «Ладно, Андрюха, пора в путь. Хотя какой я теперь, к черту, Андрюха, теперь я Карл. Карл Маер. Время совершить подвиг, дружище Карл. Ведь не зря же тебя „Крестом“ наградили. Хорошо еще, что не деревянным».

* * *

29 апреля 2002 года

Санкт — Петербург,

квартира Андрея Коваленко

— Солнце взошло. Пора на плантацию, — прямо над ухом прозвучал звонкий, женский голосок.

Он уже давно не спал и, нежась в полудреме, старался найти повод для полного пробуждения, который так неожиданно нашелся. Хотя правильней было бы сказать, что он его сам нашел. И теперь, во всю тормоша, надеялся привести в чувство.

— Все, все. Я встал.

Сев на кровать и спросонья хлопая ресницами, он пытался разглядеть свою нежданную гостью. Она, в свою очередь, даже после пробуждения продолжала игриво тормошить за руку, совершенно не обращая внимания на его раздражение.

— Хватит, — почти прокричал он.

Тряска тут же прекратилась. И ему, наконец, удалось, как следует рассмотреть своего «мучителя». Им оказалась молодая, привлекательная особа, примерно его возраста. В ее внешности все было какое-то оптимистически-жизнерадостное. Небольшой носик, живые и озорные глазки, незамысловатая прическа. С виду она чем-то походила на какого-то юркого и шаловливого зверька.

Совершенно не обидевшись на его хамский вопль, она спокойно присела на край кровати и, слегка прищурившись, стала изображать заговорщицкую гримасу.

— Как поживает мой Андрюшка-раскладушка? — наклонившись, она играючи слегка боднула его головой в живот. По всему телу мягкой дрожью пробежала приятная волна легкого возбуждения.

Злиться больше почему-то не хотелось, но он так и не понял, кто перед ним находится.

— «Может быть, она вообще ошиблась адресом? Хотя не похоже…».

— Как ты сюда попала? — хрипло произнес он, пытаясь убрать с лица это дурацкое выражение, отражаемое зеркальной гладью аквариума.

Но вместо ответа она по-прежнему продолжала, хитро щурясь, корчить смешные рожицы, изображая его похмелье.

— Ты это что, сам все выдул? Без меня? — воскликнула она, заметив батарею пустых бутылок, выстроенных в дальнем углу комнаты.

Встав и подойдя к письменному столу, девушка положила на него связку ключей, точь-в-точь напоминающих его собственные.

— О-о-о. Рациональное использование денег. Водка плюс пиво. Ну и как голова? Ничего в ней не болит?

— Да так, немного, — пробурчал он, обведя взглядом комнату, в которой после вчерашнего «праздника души» творилось что-то невообразимое. Вещи из шкафа были разбросаны по полу. Телевизор по-прежнему работал, показывая черно-белую хронику военных лет, а на письменном столе, в луже пива, плавали какие-то важные документы «прежнего хозяина».

— У тебя что, двадцать три неотвеченных вызова? — с изумлением произнесла она, вертя в руках мобильный телефон, которым он так и не научился пользоваться.

— Не знаю, я не считал.

— Ха, ха, ха. Как смешно. А я, дура, звоню ему с утра до ночи третий день подряд. Уже думала, что-то случилось. А он здесь, как Ленин в «Разливе», к революции готовится, — с выражением произнесла она, бросив взгляд на пустые бутылки. — Ты, что, хочешь работу потерять?

Не зная, что ответить, он лишь глупо улыбнулся.

— У нас времени ровно до обеда. То есть сорок пять минут. Если ты до этого времени не покажешь Гольцману готовую статью, то тебя уволят. А потом и меня за компанию. Так что на сборы пять минут.

После ее слов в Андрее вслед за телом неожиданно проснулось чувство ответственности за «новое я», которое по его же вине было так изрядно потрепано. Быстро вскочив с кровати, он тут же, несмотря на присутствие «незнакомой» женщины, принялся переодеваться. Ему почему-то совершенно не хотелось причинять никому неприятности. К тому же его новая знакомая умела так убедительно изъясняться, что повторять дважды не пришлось.

Только когда он уже почти закончил с переодеванием, в его голове вдруг всплыл эпизод разговора, которому раньше он не придал особого значения.

— А этот Гольцман, он кто? — неподвижно застыв посреди комнаты в одной штанине, спросил Андрей.

— «Он, что, надо мной издевается? — Знает же, как я не люблю, когда он начинает так себя вести» — с раздражением промелькнуло в голове Леры.

— Если ты вчера пропил последние мозги, то я тебе напомню. Это наш главный редактор.

— А он, что, еврей?

— А ты, что, антисемит?

— Да.

— И давно?

— С тех пор, как вступил в НСДAП[9].

— Ну, знаешь, ты так еще не разу не гнал.

— Ты мне не ответила. Он еврей?

— Нет, узбек. А фамилию сменил специально, чтобы попасть на землю обетованную, — на лице Валерии не осталось и следа того хорошего и жизнерадостного настроения, в котором она пребывала еще совсем недавно. — У тебя еще есть ко мне вопросы?

— Да. Кто ты такая?

— Да пошел ты… — швырнув на кровать его мобильный, она направилась к выходу, но у самых дверей вдруг остановилась.