Коридор - [13]

Пришли с работы Ямалутдиновы‚ Ренат и Самарья‚ – они уходят вместе и приходят вместе‚ – а земляк чайник согрел, ждет. Сейчас чай попьют‚ беседовать будут‚ а Самарья чашки помоет‚ рядом с мужем устроится‚ голову к нему приклонит. В другие дни нет его по вечерам – учится‚ а она ничего не делает: мужа ждет. У нее‚ у Самарьи‚ классов мало‚ она учиться стесняется. Стеснительная – вся горит. Земляки приходят вечером и сразу на раскладушку – дуреют от города‚ а она в окно смотрит‚ вещи перебирает‚ волосы расчесывает‚ а то вдруг возьмет и пол вымоет. Или жена Лопатина в стенку стукнет: сундук откроет‚ наряды старые‚ бальные вытащит‚ на Самарью надевает – любуется. Красавица Самарья‚ шемаханская царица‚ у самой дух захватывает: черная коса до пояса‚ щеки горят‚ ресницы веером‚ талия-рюмочка корсетом перехвачена. Ренат раз увидел – оробел‚ дотронуться до жены не решался.

– Дед плачет‚ баба плачет... – добивается ответа Костик. – А чего плакать-то?

– Нечего плакать‚ – решительно отвечает Ренат. – Дед тут‚ баба тут... Чего им еще надо? – и до Самарьи дотрагивается. Он светится‚ она светится. Костику на удивление.

Пришел с работы Экштат Семен Михайлович и сразу за таблички. Он коллекционер. Собирает варианты своей фамилии. Казалось бы‚ просто – Экштат‚ а чего только у него нет: Экштад‚ Экштадт‚ Экшат‚ Иштад‚ Эхштат‚ и венец‚ гордость и украшение коллекции – Икштут. А сегодня еще обозвали – Эхшадов. Не Бог весть что‚ а всё ж таки пополнение. Семен Михайлович доволен. Перекладывает таблички и под нос себе поет-заливается‚ Зиновия Шульмана копирует: "Запрягайте‚ братцы‚ коней: кони вороные‚ кони вороные. Мы поедем догонять годы молодые. Мы поедем догонять годы молодые". Попел‚ поужинал и на бульвар. С весны до осени каждый вечер гуляет. От памятника Тимирязеву до памятника Пушкину. От памятнику Пушкину до памятника Тимирязеву. Попить сельтерской‚ съесть мороженое. Руки за спину‚ черные кудри дыбом‚ голова вниз и набок‚ мудрый‚ исподлобья‚ взгляд: поэт‚ композитор‚ ребе. Все оглядываются. Он вечно один ходит, медленно‚ не торопясь‚ никогда Софью Ароновну не берет. Да ей и некогда.

Пришел с работы Лопатин Николай Васильевич. Сегодня суббота‚ а по субботам его жена куда-нибудь тащит: в театр‚ в кино‚ а то вдруг в Сокольники‚ на Воробьевы горы‚ в Донской монастырь. Когда в театр – на Чехова или на Ибсена‚ весь день она готовится‚ нервничает‚ одевается по-особому‚ а возвращаются обратно: он притихший‚ замкнувшийся‚ она оживленная‚ радостная. Положит ему руки на плечи‚ посмотрит прямо в глаза – он и отойдет. Пришел Лопатин Николай Васильевич с работы – усталый‚ замученный: весь день государственные деньги считал‚ и в шкаф полез за водкой. Рюмку в рот и на дыбы. На него водка тут же действует. Еще не проглотил‚ а уже пьяный. Ходит по квартире‚ грубит соседям‚ правду в глаза высказывает‚ а жена смотрит на него и жалеет. Через час хмель проходит‚ и затихает Лопатин Николай Васильевич до другого раза‚ глаза от соседей прячет. Боится он в себе этого человека‚ держит его взаперти‚ но прорвались наружу костромские мещане‚ прорвались там‚ где меньше всего ожидал‚ в дочке Ляле‚ – с тех пор и пьет. А выпьет – начинает буянить или идет к Вере Гавриловне‚ маме Костика‚ душу ей изливает. Она слушать умеет. Им бы дружить семьями‚ да не любит Вера Гавриловна жену Лопатина. Она и сама гимназию кончала‚ в кружки бегала – в балетный‚ драматический‚ в кружок по изучению музыки: сначала слушали музыку‚ а потом пересказывали своими словами. Но муж есть муж‚ семья есть семья.

Пришел с работы Сергей Сергеевич‚ отец Костика. Что ему дома делать? Сидеть спокойно не может‚ лежать – тем более‚ возиться нельзя – Лёка болен. Взял Костика‚ побежали в кино за билетами. "Наверное‚ тебя не пустят‚ – говорит отец. – Будешь тогда плакать?" – "Немножко поплачу"‚ – деловито отвечает Костик и перепрыгивает через лужу. "Не стоит"‚ – говорит отец и тоже перепрыгивает. "Тогда похныкаю и сразу перестану". – "А без хныканья?" – "Нет‚ не смогу". Билетерша на Костика и глядеть не стала: конечно же‚ она его не пустит‚ и думать нечего‚ как это могло в голову прийти... Отец взял два билета‚ и они печальные пошли домой‚ и Костик расстроился‚ и Лёка расстроился тоже‚ и мама не выдержала: гори оно огнем‚ это кино‚ никуда она не пойдет.

Они отдали билеты Нинкиным родителям‚ те – Нинку в кровать‚ хоть рано еще‚ дверь на ключ и бегом. Тетя Шура‚ когда в кино идет‚ разума лишается. И смеется там‚ и плачет. Никогда в жизни не плакала‚ а тут покажут ей‚ как герои на вокзале прощаются‚ платочками машут‚ песню вслед поезду поют – она в рёв. Вот она – сила искусства. А Нинкиному отцу всё одно: что в кино‚ что в домоуправление. Все вечера там проводит. А домоуправление – жарко натопленный домик во дворе‚ стол под кумачом‚ всегда готовый под заседания‚ стенгазета в стихах с орфографическими ошибками‚ управдом товарищ Красиков‚ пугливый и озабоченный. Домоуправление – клуб своего рода: днем для дворников‚ вечером для энтузиастов-общественников. Только квартирной теснотой можно объяснить такое количество энтузиастов. Нинкин отец самый активный. Где беспорядок – наводит порядок. Где порядок – наводит беспорядок.