Коридор - [23]
– Я тебе! Кипятком сейчас!.. Лешка убрался.
Первой на выход пошла Анфиса Григорьевна, следом, съежившись, робко ступала Аня.
– Чтоб духу вашего!.. – Анфиса Григорьевна открыла дверь. – Да здесь и нет никого. Посовестились, жеребцы!.. Одевайся.
Ранбольные сидели у входа в санпропускник и негромко галдели.
– Не стыдно! – появляясь в коридоре, сказала Анфиса Григорьевна. – Софья Лазаревна племянницу привела помыться, а вы… Охальники!
В коридор вышла Аня. Ранбольные смолкли.
– Здравствуйте! – Аня гордо вскинула голову. Сейчас ей казалось, что с распущенными волосами она похожа на Елену Прекрасную. – Выздоравливайте. Всего хорошего. – И поплыла по коридору.
– Ты где живешь? – крикнул Лешка. Аня обернулась:
– В Москве.
– Дай телефон! Я после войны на тебе поженюсь. – Я за тебя не пойду – ты на чучело похож!..
El-24-96.
Аня вышла на улицу. Было холодно, откуда-то взялся в
5. ЛИПА И ГЕОРГИЙ
Из эвакуации Люся вернулась весной сорок четвертого.
Паровоз медленно втягивал состав в межперронный кор Липа металась по платформе, кидаясь к окнам вагонов, забитых не теми, чужими, лицами, – указать номер вагона в телеграмме забыли.
Наконец паровоз уперся шипящим носом в тупичок, и перед Липой как по команде оказались за окном Люся, Лева и маленькая головастая девочка с двумя бантами, Таня.
Первая вышла Люся, Липа кинулась к ней, обняла, заплакала. Посолидневший, с усами Лева подал теще набычившуюся внучку, потом вещи, потом спустился сам, Липа целовала Леву, а сама тем временем заглядывала ему через плечо… Но с подножки на московскую землю сыпался галдящий незнакомый люд.
Только сейчас Липа отчетливо поняла, что Аня вагона не появится. Ани больше нет и не будет никогда.
– Георгий… Жоржик! Анечка-то не приедет… – Ошарашенная своим неожиданным открытием, Липа ткнулась мокрым лицом в потертое драповое пальто мужа, черная косынка съехала ей на затылок.
– Ты почему волосы перестала красить? – раздраженно спросила Люся.
– Волосы? Какие волосы?.. Все-таки… Люся, какая ты… Жестокосердная, – Липа с трудом подобрала нужное слово.
– Не ругай маму! – пробасила Таня, держась за Люсину юбку.
Люся заставила себя улыбнуться.
– Действительно! Вот внучку тебе привезли. В целости и сохранности.
Липа, вытерев слезы, присела возле девочки.
– А как меня зовут, ты помнишь?
– Баба Липа.
– Ах ты, моя дорогая, умница ты моя!.. – Липа подхватила внучку на руки и заплакала в голос. Поплакав, она озабоченно оглядела вещи.
– Люся, ты места пересчитала?
…Пока Лева таскал вещи на четвертый этаж, Люся, оторопев, знакомилась с новой обстановкой квартиры, вернее, отсутствием обстановки, про пожар ей в Свердловск не сообщали.
Стены были шершаво выкрашены темно-синей масляной краской, в большой комнате стоял стол, незнакомый шкаф и две кровати маленькой комнаты. На стене висела большая карта, проткнутая красными флажками на булавках по линии фронта, а возле шкафа, под узким транспарантом «Жертвы войны», вырезанным газеты, в ряд фотографии: Михаила Семеныча, Георгиева брата Вани, Романа и Ани.
– Что это?! – воскликнула Люся и потянулась сорвать «Жертвы войны».
– Люся! – строго одернула ее Липа. – У тебя есть своя комната, будь добра, ничего здесь не трогай… Конечно, ты много перенесла, стала нервная, но…
Георгий уже открывал бутылку с водкой, и Липа тащила кухни прикрытую полотенцем кастрюлю с пирогами, первыми с довоенных времен.
– Ну, с приездом! – нетерпеливо сказал Георгий.
•– …Ходила в баню и, пока возвращалась, простудилась… Такая погода: то жарко, то холодно…
Люся говорила, с трудом сдерживая раздражение. В свое время она подробно описала им все обстоятельства смерти Ани, но Липа заставила рассказывать все сначала. Зачем это нужно? Она сама тогда три дня ревела не переставая, но ведь прошло два года. И столько вокруг смертей…
– …Лева пришел через два дня, она уже мертвая. Вскрытие показало: крупозное воспаление легких. Наверное, пришла домой, легла, думала, пройдет… Потом, конечно, хозяйку звала, а та не слышала, а может, и не хотела слышать. Утверждает, что не слышала. Ты же знаешь, какое там отношение к эвакуированным…
Вместо морковного чая с сахарином Люся предложила пить кофе. Она купила его в Свердловске еще в сорок первом году целую наволочку, когда все магазины были завалены зеленым кофе. Кофе никто не брал, хотя давали его без карточек, а может быть, именно потому.
Скептически попыхивая папироской, Липа наблюдала, как дочь рассыпала зеленые зерна на противень и задвинула его в духовку. Георгий в комнате, повеселевший, завел дребезжащим голосом свою любимую; «Высоко поднимем мы кубок веселья…»
– Подымем, подымем… – пробормотала Липа, наблюдая, как Люся вытянула духовки противень и мешалкой для белья шуровала буреющие зерна, подернутые маслянистой испариной.
Едкий, незнакомый, но приятный дух витал по квартире. Липа по-прежнему недоверчиво дымила в передней, на всякий случай морщась от кофейного аромата. Когда же наконец зерна поджарились, Люся растолкла их в ступе, отчего запах стал такой силы, что пришлось рас-,пахнуть дверь в кор Кофейный продел Люся отварила в кастрюльке и понесла в комнату.
Литературный дебют Сергея Каледина произвел эффект разорвавшейся бомбы: опубликованные «Новым миром» повести «Смиренное кладбище» (1987; одноименный фильм режиссера А. Итыгилова — 1989) и «Стройбат» (1989; поставленный по нему Львом Додиным спектакль «Гаудеамус» посмотрели зрители более 20 стран) закрепили за автором заметное место в истории отечественной литературы, хотя путь их к читателю был долгим и трудным — из-за цензурных препон. Одни критики называли Каледина «очернителем» и «гробокопателем», другие писали, что он открыл «новую волну» жесткой прозы перестроечного времени.
Несколько слов об авторе:Когда в советские времена критики называли Сергея Каледина «очернителем» и «гробокопателем», они и не подозревали, что в последнем эпитете была доля истины: одно время автор работал могильщиком, и первое его крупное произведение «Смиренное кладбище» было посвящено именно «загробной» жизни. Написанная в 1979 году, повесть увидела свет в конце 80-х, но даже и в это «мягкое» время произвела эффект разорвавшейся бомбы.Несколько слов о книге:Судьбу «Смиренного кладбища» разделил и «Стройбат» — там впервые в нашей литературе было рассказано о нечеловеческих условиях службы солдат, руками которых создавались десятки дорог и заводов — «ударных строек».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Журнальный вариант. В анонсах “Континента” повесть называлась “Тропою Моисея”; вариант, печатавшийся в “Независимой газете”, носил название “Клуб студенческой песни”.
Роман «Конец века в Бухаресте» румынского писателя и общественного деятеля Иона Марина Садовяну (1893—1964), мастера социально-психологической прозы, повествует о жизни румынского общества в последнем десятилетии XIX века.
Начинается прозаическая книга поэта Вадима Сикорского повестью «Фигура» — произведением оригинальным, драматически напряженным, правдивым. Главная мысль романа «Швейцарец» — невозможность герметически замкнутого счастья. Цикл рассказов отличается острой сюжетностью и в то же время глубокой поэтичностью. Опыт и глаз поэта чувствуются здесь и в эмоциональной приподнятости тона, и в точности наблюдений.
В книгу включены две повести — «Горы высокие...» никарагуанского автора Омара Кабесаса и «День из ее жизни» сальвадорского писателя Манлио Аргеты. Обе повести посвящены освободительной борьбе народов Центральной Америки против сил империализма и реакции. Живым и красочным языком авторы рисуют впечатляющие образы борцов за правое дело свободы. Книга предназначается для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.