Коридор до Рождества - [22]

— Надеюсь, до завтрашнего утра вы не передумаете!.. Между прочим, грибной соус действительно не дурен! Да, ещё одна деталь: американское консульство известило родственников господина Трэйтола, и вскоре мы ожидаем кого-нибудь из них. Не исчезайте, пожалуйста, до их приезда, а то господину Трэйтолу будет совсем одиноко!..

Приехавший вечером чиновник американского консульства убедился в соблюдении французскими властями всех формальностей по поводу несчастного случая с мистером Трэйтолом, выразил удовлетворение уровнем оказанной медицинской помощи, а также известил всех заинтересованных лиц, что в ближайшие дни из Штатов должна приехать сестра мистера Трэйтола — мисс Аделина Линс Трэйтол.

Этим же вечером, но значительно позже, Боксон снова пришел в больницу, положил в руку волнующейся дежурной медсестры деньги и вошел в палату Трэйтола.

— Эдди, — сказал он, наклонившись над лежащим американцем. — Это я, Чарли Боксон. Если ты меня слышишь, открой глаза два раза…

Трэйтол два раза моргнул глазами, пытался что-то сказать, но Боксон не позволил:

— Ничего не говори, Эдди! Слушай меня внимательно. Нас обстреляли на шоссе неизвестные нам люди, и дальше ты ничего не помнишь. Никакого оружия у нас не было. О твоей работе в Управлении я никому не сказал. Все. Если ты меня понял, моргни два раза.

Трэйтол снова моргнул два раза, и Боксон добавил:

— У меня все в порядке. Выздоравливай, потом поедем в Париж, я знаю на Монпарнасе одно заведение, там после ранений отдыхают легионеры, и барышни специализируются на обслуживании ослабших воинов. Они в сексе — как Паганини в музыке, вернут тебя к жизни за один сеанс…

Губы Трэйтола дрогнули в улыбке, но Боксон снова не позволил ему говорить:

— Мне нельзя здесь оставаться, Эдди, я ухожу!.. Ни о чем не беспокойся, со всеми проблемами я разберусь сам. Выздоравливай!..

5

— Скажите, господин Боксон, — спросил на следующее утро старший инспектор Дамерон, — зачем вы ввели несчастную медсестру в искушение долларами? Неужели нельзя было проникнуть к господину Трэйтолу обыкновенным способом?

— Меня вряд ли бы пустили к нему, хирург Гальпен строго придерживается установленного распорядка лечения. Я его понимаю — вчера господин Трэйтол все ещё не мог со мной разговаривать.

— Он не мог, я согласен, но что вы сказали ему?

— Я пожелал ему быстрейшего выздоровления!..

Боксон и Дамерон по проселочным дорогам проезжали мимо уединенных ферм; останавливались около каждой на несколько минут; Боксон демонстративно разглядывал фермы в большой полевой бинокль (настоящий «Карл Цейс», осенью 44-го юный Клод Дамерон подобрал его в разбитом германском блиндаже); стекла сверкали на солнце; потом в бинокль разглядывал ферму старший инспектор, и почти всегда замечал колыхание штор в окне — с фермы тоже наблюдали за непрошеными гостями. На этом демонстрация присутствия заканчивалась, полицейская машина ехала к следующему строению.

— Скажите, господин старший инспектор, — спросил Боксон после пятой по счету остановки, — ваши люди, которых вы послали заглянуть на каждую ферму, заметили что-нибудь необычное?

— Нет, ничего особенного.

— А я заметил, что сейчас зима, и если ваше предположение о скрываемых раненых преступниках верно, то держать раненого человека в подвале или в амбаре… — Боксон не договорил.

— Черт возьми, Боксон, вы делаете успехи в теории розыскных мероприятий! — воскликнул старший инспектор. — Ещё немного и я поверю, что вы достойны быть частным детективом! Я тоже думал об этом, но не могу ж я просить ордер на обыск всех ферм в округе! Более того, без существенных оснований я не могу просить ордер на обыск вообще какого-либо помещения, вы же понимаете!

— А если преступники никак не отреагируют на наше появление? — снова спросил Боксон.

— Тогда мы придумаем что-нибудь другое! Но никак не отреагировать они не могут — у них сейчас напряжены нервы, любое появление полицейского их тревожит, тем более, что мы демонстрируем неподдельных интерес — бинокль видно издалека!

Обедая предусмотрительно захваченными в дорогу бутербродами, старший инспектор говорил:

— Вчера вечером я ещё раз внимательно просмотрел все материалы по делу, их не так уж и много. Скажите, Боксон, каким образом в утренних сумерках вам удалось рассмотреть, что у нападавших был именно белый «форд»?

— В свете наших фар я видел эмблему — синий овал на белой поверхности. Почему-то это отпечаталось в памяти, хотя конкретную модель автомобиля я не смог различить.

— Наши парни проверили все местные белые «форды» — ни на одном из них следов крови или пуль не имеется. Наверное, какой-то со стороны…

— Наверное!.. Но почему вы мне все это рассказываете? Только не ссылайтесь на старческую болтливость…

— Не буду!.. — засмеялся Дамерон. — Все очень просто, Боксон — вы единственная зацепка в этом деле! Кстати, вы так и не вспомнили, какая информация могла подставить вас под обстрел?

— Нет, господин старший инспектор, но думаю об этом постоянно!..

— Точно, на вашем лице иногда появляется такое же выражение, как у школьника, умножающего в уме трехзначные числа…

«Да, господин старший инспектор, — подумал Боксон, — вы совершенно правы меня непрерывно терзает мысль: неужели Пелларес остался жив? У Хорхе глаза были полуоткрыты, он-то наверняка был мертв, но вот Пелларес… Неужели он где-то здесь?» И сказал вслух: