Корейский вариант - [7]

Убрав недоеденное в котомку, я поставил растяжку, благо граната была понятная, с запалом, и оставил машину – граната на топливном баке была прицеплена, между ним и рамой, использовал кусок тонкого медного провода, прицепил я его к двери, кто откроет, через несколько секунд будет бабах. После этого, забросив лямки рюкзака на правое плечо, причём меня перекосило от тяжести, висевшая на другом боку котомка не очень служила противовесом, делая мелкие шажки, я вышел из шахты и, осмотревшись, побрёл дальше, старательно наращивая темп, благо тут был уклон. Перебравшись в два захода через овраг, вещи переносил в два этапа, я добрался до другой шахты. Сигареты пригодились, табаком следы посыпал. Тут в этой шахте Мун в прошлом году полторы недели жил и успел изучить окрестности. В этой пещере под потолком хитрая ниша была, снизу не видно, тот там прятался от облав, вот в этой нише я и спрятал рюкзак с винтовкой и остальными трофеями. В котомке только деньги оставил, завёрнутые в несколько слоёв грязной тряпицы. Надеюсь, если меня остановят, то поленятся всё это разворачивать. Нож свой оставил, остальное спрятал. Вот так, покинув пещеру, я вернулся на дорогу и спокойно пошёл к Пусану.

За время пути останавливался я дважды – да поесть, закончил-таки в несколько заходов банку и отложенные галеты, после чего спрятал её, прикопав с помощью ножа. Ну, вот теперь точно всё, одни деньги из трофеев остались. Замечу, по местным меркам очень значительная сумма. Местных денег не было, сразу скажу, только американские в количестве сорока семи долларов и семидесяти двух центов. А вообще шагалось легко, я прошёл мимо того места, где в кустарнике лежало два тела, приятно ощущать, что это моих рук дело, и двинул дальше. Вместе с сытостью пришли и силы продолжать движение, энергия стала бурлить. Вот где-то к часу или двум дня пройдя окраины, я и оказался в Пусане. Часы у обоих солдат были, но я их оставил в рюкзаке, тоже след, который мне был не нужен. Ну какие у бедняка часы? Так что сначала нужно переодеться, сменить облик, а потом можно думать, что можно иметь при себе, чтобы меня не разоблачили. Хотя на самом деле я просто побоялся брать часы, вдруг всё же остановят, сам видел один подвижный патруль и один стационарный пост, вполне могли, но по счастью, на меня просто не обратили внимания, отчего я с облегчением вздохнул. Главное, я в городе, теперь можно дальше импровизировать. Где тут цирюльня и рынок? Хотелось бы состричь эти космы, постричь ногти да сменить одежду на более подходящую и приобрести наконец нормальную обувь. Но главное, найти врача, чтобы посмотрел и зашил рану. И вот сейчас думаю, с чего начать?

Это я к чему всё, просто, встав на перекрёстке одной из улиц, отмечал боковым зрением, как на меня косятся прохожие, особенно на голову, повязку-то я убрал, слишком демаскирует, как тюрбан, и придерживал кровь с помощью того же полотенца, но аккуратно сложенного. Вот так я стоял, размышлял, и мне вдруг попался на глаза красный крест над входом в одно из зданий. Только эта медчасть находилась за воротами, которые охранял часовой, причём в форме южнокорейской армии, а на территории ходили как корейские солдаты, так и пара американских офицеров, видимо советники. Хм, почему и нет, больше ничего похожего на больницу я не вижу, а кровь всё течёт. Побеспокоил я рану, когда снова снял повязку. Мысленно пожав плечами и включив наглость, я попёр прямо к воротам.

– Стой! Куда? – остановил меня часовой, что прохаживался у ворот.

– Меня американский солдат сбил, на грузовике, сказал идти к вам в часть, чтобы рану зашили, – ответил я. – Он случайно, не заметил меня.

– Случайно, как же, – пробурчал рядовой. – Жди.

Подёргал за верёвку, где-то вдали зазвенело, мы дождались, когда выйдет старший наряда, и я повторил ему то, что сказал часовому. Принять правильное решение помогла однодолларовая бумажка, которую я сунул сержанту в ладонь. В памяти Муна были воспоминания о большой коррупции среди военных. Тот мельком глянул на подношение и, кивнув, повёл меня за собой. А что, на соджу заработал, это такая местная водка, национальный напиток, особо ничего не нарушает, нормально. Тот завёл меня в медчасть, где сидел слегка вдатый американец, причём судя по тужурке, висевшей на спинке стула, сержант медицинской службы. Не офицер.

– Что вам? – хмуро спросил тот, убирая стакан со спиртом, который, видимо, хлебал. Явно разбавленным.

Старший наряда, сильно коверкая речь на английском, пояснил тому причину моего прихода, на что сержант скривился и рявкнул:

– Пошли отсюда! Мне по хрен, если какой мудозвон какую макаку придавит.

Причём судя по виду моего сопровождающего, тот этого и ждал, наблюдая, как меня отшивают в грубой форме. Развлекался, сволочь.

– Господин офицер, – взял я слово, говоря достаточно правильно. – Господин водитель, что на меня наехал, дал десять долларов, чтобы я передал их вам и вы меня полечили.

Сопровождающий скривился, а вот сержант подобрел, взмахом руки отправил прочь местного корейца, а мне велел садиться на стул. Отложив котомку, я сел – деньги я заранее приготовил, – и тот стал осматривать рану.